Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

не дураки эти сволочи. В первый раз ему удалось их перехитрить, но на этот раз все иначе. К его глубокому сожалению, нужно побыстрее послать в Эшбахт гонца, чтобы люди уходили оттуда и уводили скот. Все, что у них есть из вещей, придется уносить, ведь все телеги он забрал в свой обоз.

Да-а, это был очень удачный ход врага, он рушил все, все, все планы. Все то, на чем Волков собирался выигрывать у них, все это осталось в стороне.

Хорошо, что его лицо с утра было угрюмо, и теперь оно не изменилось. Все тот же тяжелый взгляд из-под бровей. Даже еще более тяжелый. И этот взгляд его спасал от того, чтобы выдать растерянность.

Кавалеру хотелось остаться в одиночестве и все обдумать. И еще ему требовалось время, много времени. Но времени как раз и не оставалось. Дальше молчать было нельзя.

— Иоахим, друг мой, — наконец начал кавалер, — а сколько же их всего?

— В лагере я насчитал пятьдесят палаток, — отвечал Гренер. — Или, может, еще пара была.

Пятьдесят? Волков приободрился. Даже если палатки большие, то это пятьсот человек. Притом что офицеры живут в отдельных палатках. Но сосед его тут же разочаровал:

— Но многие спали в лодках.

— В лодках? — уточнил кавалер.

— Нет, друг мой, нет, их вовсе не так мало, — продолжал Гренер, — как они построились утром в маршевую колонну, так я посчитал штандарты, их пять!

— Пять?

— Пять. Четыре штандарта — это кантон Брегген, а один штандарт — это людишки из Фульда. Я их знамена знаю.

— Красное поле с черным медведем? — уточнил Волков.

— Точно, да. С черным, мать его, медведем, — кивал Гренер.

— И сколько же их всего?

— Не хочу ошибиться, друг мой, но их не менее семи сотен.

— Семь сотен? — тут даже хладнокровный Брюнхвальд не выдержал.

— Да, семь сотен. — Кажется, Иоахиму Гренеру надоело, что его переспрашивают после каждого слова, и он добавил: — И это без арбалетчиков, тех еще восемь десятков. Кавалерии нет совсем. Лошади только обозные. А аркебуз едва десяток будет.

Гренер закончил. Никто больше его ни о чем не спрашивал, и Волков молчал. Думал.

Кавалерии нет. Думают, что обойдутся. Не взяли, чтобы овес с собой не тащить. Ну, хоть какое-то утешение. Но все равно цифры удручающие. Семь сотен отличной горной пехоты и восемь десятков неплохих арбалетчиков — это слишком.

У Рене и Бертье едва двести человек собралось. У фон Финка, хоть он и обещал привести двести тридцать человек, всего сто девяносто солдат и восемнадцать арбалетчиков. Три десятка у Брюнхвальда. Ламбрийских арбалетчиков пятьдесят восемь вместе с ротмистром Стефано Джентиле и его офицером.

Конечно, у Рохи еще сто шестьдесят человек. Но это все стрелки, да и не самые хорошие к тому же. Стрелки были даже неопытные. В общем, в прямом столкновении Волкову против горцев и часа не простоять, даже с пушками.

— Ах да, чуть не забыл, еще человек пятьдесят в лагере осталось, — вспомнил Гренер.

— И думаете вы, друг мой, что пошли они быстрым маршем на север, в Фезенклевер? — задумчиво спросил Волков.

— Самым быстрым маршем, сосед, — отвечал Иоахим. — При двенадцати телегах в обозе они скоро пойдут.

— Что? — вдруг оживился кавалер. — У них в обозе двенадцать телег?

— Да, двенадцать.

— Это точно? — не верил Волков. — Точно у них всего двенадцать телег?

— Да, точно! — воскликнул Гренер, его действительно злило то, что после каждого слова его переспрашивают. — Я сам считал. Всего двенадцать телег у них в обозе.

У кавалера вдруг родилась надежда. Как маленький язычок пламени на ветру она колебалась, вот-вот могла потухнуть, но все же она была.

— Значит, всего двенадцать телег, — задумчиво повторил Волков.

Двенадцать телег на восемь сотен человек? Что горцы смогут увезти в них? Полная телега возьмет съестного столько, сколько двести человек съедят за день. А ведь нужно не только еду везти, требуются котлы, палатки, запасное оружие, арбалетные болты, запасные колеса и ступицы. Пусть враги идут без овса для лошадей, пусть лошади жрут зимнюю жухлую траву, все равно телег очень мало.

В общем, еды они взяли с собой на три дня, не больше. Или они собираются разбить его за три дня и поживиться в Эшбахте, или им придется грабить всех вокруг.

Волков поднял голову и в первый раз за день улыбнулся:

— Друг мой и сосед, снова буду я вас просить об одолжении.

— Да, кавалер, говорите, — кивнул Гренер.

— Надобно мне точно знать, что все ушли в Фезенклевер. Прошу вас ехать к вам в землю и убедиться.

— Сейчас? — удивился Иоахим Гренер.

— Умоляю вас отправляться немедля.

— Что ж, раз для дела надо… — сказал Гренер, вставая. Он был человек, конечно, немолодой, но еще крепкий. Может, и тяжело ему было, ночь просидев в седле, снова туда садиться. Но отказаться он не мог. — Я поеду и все узнаю.

— Прекрасно! — Волков обратился к офицерам: — А вы, господа, поднимайте солдат. Лагерь снимать не будем, обоз трогать не будем, идем через час, пусть все приготовятся. А пока помолимся, чтобы господин Гренер все удачно разведал и все обстояло именно так, как он говорит.

Пока они собирались, в лагерь приехал Гаэтан Бертье. Он сказал кавалеру:

— Пруффу я больше не нужен, он уже близко, сам свои пушки дотащит. Вечером тут будет. Я лучше с вами, кавалер, поеду, Рене говорит, что дело намечается веселое.

Он улыбался. Он всегда улыбался, этот веселый человек. Надо было ему, конечно, высказать за то, что дело не довел до конца, что оставил Пруффа. Но разве этому храброму и веселому человеку можно высказывать что-то?

— Я буду рад, что вы идете со мной, Гаэтан, — отвечал Волков.

⠀⠀

⠀⠀

⠀⠀

Глава 50

⠀⠀

н оставил в лагере почти пятьдесят человек под руководством сержанта Жанзуана со строгим наказом — быть настороже. Половине людей — находиться за стенами заставы и следить за рекой, а второй половине — выставить караулы и секреты и делать обходы. Главное — сторожить лагерь и обозных лошадей с телегами.

Сам же скорым шагом отправился на восток, в землю Гренеров.

То с юга, с гор, то с запада дул ветер, принося то холодный дождь, то снег, земля раскисла совсем. Хорошо, что обоз не взяли с собой. Одежда и башмаки солдат промокли, но никому холодно не было. Наоборот, командир гнал всех так быстро, что всем стало жарко. Не гнать было