Колонисты - Джек Кавано

Некоторое время Филип стоял сгорбившись и смотрел на звезды. Но это было секундной слабостью. Вспышка Витамоо не могла потушить в его сердце огня любви. Чем больше он думал о том, что случилось, тем ярче разгоралось это пламя; сердце молодого человека было готово выскочить из груди. Филип Морган потряс над головой кулаками и заорал во все горло:

— А-а-а!

Он в бешенстве пнул ногой кукурузный стебель, тот сломался. Филипу стало легче, и он сбил еще один стебель.

— Почему она так со мной поступает? — крикнул он стеблям. — И почему я позволяю ей это делать? Она сводит меня с ума!

Тяжело дыша, он метался взад-вперед по борозде, сбивая кукурузные стебли; постепенно его гнев начал угасать. К нему вернулась способность мыслить спокойно, и он замедлил шаг. Хотя пламя в его душе бушевало не так уж и долго, оно лишило его сил. Филип Морган закрыл глаза и в изнеможении опустился на колени.

— Боже милосердный, — обратился он к Всевышнему, — может, они правы. Может, я и впрямь не умнее высохшего кукурузного стебля: я ведь не знаю, как себя вести. Когда дело касается Витамоо, как бы я ни поступал — все не так! Что бы я ни сказал — все не так! Я мечтаю быть рядом с ней, но каждый раз, когда мы остаемся наедине, я умудряюсь ляпнуть что-нибудь не то, и она убегает прочь. Она не хочет, чтобы я говорил ей о своих чувствах. И я пытался скрывать их — о, как я старался, Господи, Тебе ли этого не знать! — но я не могу не думать о Витамоо. Я не могу не любить ее. Чем больше я боролся со своим чувством, тем сильнее оно разгоралось! Неужели я обречен до конца своих дней боготворить девушку, не отвечающую мне взаимностью? Как мне жить дальше? Должен ли я просить Тебя убить мои чувства к ней? Нет. Никогда. Я предпочту любить ее безответно. Господи, я глупец. Научи меня быть мудрым. Объясни, что делать. Если ради Витамоо я должен навсегда покинуть резервацию, я уеду. Дай мне понять это, Господи!

Филип открыл глаза. Легкий ветерок шелестел кукурузными стеблями; ярко мерцали звезды; пахло прелой листвой. Молодой человек сделал глубокий вдох и поднялся, отряхивая землю с брюк. Ему стало легче. Теперь он был не одинок. Он не сомневался: Господь ему поможет.

Филип не хотел сразу возвращаться в вигвам: наверняка Витамоо еще не спит, а Вампас попросит поговорить с ним по-латыни или станет задавать вопросы по другим предметам. Ну, не мог Филип сейчас отвечать на его вопросы! Дойдя до конца борозды, он повернул к озеру. И увидел Витамоо.

— Ты действительно чувствуешь то, о чем говорил? — спросила она.

— Ты слышала, как я молился?

— Да. Так это правда? — В ее черных глазах, мерцая, отражался лунный свет.

— Каждое слово — правда, — ответил он, глядя ей в глаза.

— О Филип! — Витамоо бросилась в объятья молодого человека так стремительно, что едва не сбила его с ног.

— Прошу тебя, прости меня… за то, что я причинила тебе боль… я… просто я… мне было страшно, — она осыпала его лицо быстрыми поцелуями.

Разжав объятия, Филип чуть-чуть отстранился от девушки. Он не верил, что это происходит наяву. Он хотел увидеть ее лицо. Филип взглянул на ее черные глаза — они были полны любви, затем посмотрел на нежные, соблазнительные губы. Сердце молодого человека забилось от радости, и он прижал Витамоо к себе с такой силой, что она тихонько охнула.

— Прости, любимая, — молвил он. — Я не могу поверить, что это…

— Не надо ничего говорить, Филип, лучше поцелуй меня.

И он сделал это раз, а потом еще и еще.

Филип Морган и Мэри Витамоо сидели на вышке. Девушка прижималась к груди своего возлюбленного спиной, его руки обвивали ее талию. Они смотрели, как луна медленно скрывается за верхушками деревьев. Филип прильнул щекой к волосам Витамоо.

— Как хорошо, — сказала девушка и потерлась щекой о руку Филипа.

— Не стану спорить.

Она запрокинула голову назад. Они поцеловались.

— Когда ты понял, что любишь меня? — спросила Витамоо.

— Не знаю, — ответил он. — Мое чувство росло постепенно.

— Росло? Как грибы?

— Ах, Витамоо, то, что ты необыкновенная, я понял сразу. Я часто ловил себя на том, что наблюдаю за тобой. Временами я тешил себя надеждой, что когда-нибудь мы будем вместе, а временами запрещал себе думать об этом. Но то, как сильна моя любовь, я осознал сегодня. Мысль о том, что нам не суждено быть вместе, для меня невыносима.

— Ты запрещал себе думать о нас… Почему?

— Из-за твоего поведения. Каждый раз, когда мы оставались наедине, ты делала что-нибудь, что лишало меня веры в себя. Я думал, ты меня ненавидишь.

— Нет, — сказала Витамоо, ласково понижая голос. — Совсем наоборот.

Филип вопросительно заглянул девушке в лицо.

— Я не подпускала тебя к себе, потому что рядом с тобой чувствовала себя беззащитной. Я знала: одного твоего слова, жеста или взгляда достаточно для того, чтобы я сдалась. Я позволяла тебе находиться около меня только тогда, когда чувствовала в себе достаточно сил, чтобы устоять перед тобой.

— Но почему ты не призналась мне в своей любви?

Филип почувствовал, как Витамоо вздрогнула. Он крепче прижал ее к себе.

— Потому что знаю: если ты уедешь из резервации, я тебя больше не увижу, — сказала девушка горестно.

— И ты говоришь это после того, что сейчас случилось?

— Думаешь, мне не хочется тебе верить? Но сердце мне твердит одно: ты не вернешься.

— Тогда почему мы целуем и обнимаем друг друга?

Витамоо ласково потерлась щекой о плечо Филипа.

— Потому что я люблю тебя, — сказала она. — Ты не можешь стать моим навсегда, но я хочу, чтобы ты принадлежал мне хотя бы сегодня ночью.

Филип наклонился к девушке и нежно прошептал ей на ухо:

— Я люблю тебя, Витамоо. И я обещаю: ничто на свете не помешает мне вернуться к тебе.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, сказала она.

— Ну вот опять… — произнес Филип. — Как мне убедить тебя, что я вернусь?

Прежде чем ответить, Витамоо на мгновение задумалась.

— Я поверю в это только тогда, когда увижу тебя здесь, на кукурузном поле.

Зимой в груди Кристофера Моргана появились хрипы, он начал кашлять. Оправиться от этой болезни старый миссионер так и не смог. Он умер в мае, вскоре после того, как на смену необычайно долгой и суровой зиме пришла поздняя весна. В свой последний день, вечером, он сказал, что букварь вот-вот будет дописан и что он очень доволен результатом. По его просьбе Витамоо в честь скорого окончания работы угостила всех каштанами. Нанауветеа пожелал Филипу, Витамоо и Вампасу доброй ночи и отправился спать. Когда на следующее утро девушка не смогла его разбудить, она позвала Филипа. Молодой человек подтвердил, что случилось то, чего они боялись. Кристофер Морган скончался.