Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

— Экселенц, хоть пару дней мне отдохнуть да помыться.

— Помыться? — Волков посмотрел на Сыча с недоверием. — С каких это пор?

— Ну, хоть отоспаться.

— Нет, некогда, езжайте сейчас же в Лейдениц, там у купчишки Гевельдаса есть контора и склады, найдите его.

— И что, присмотреть за ним?

— Нет, он будет нам помогать, он часто ездит в кантон по делам торговым, вот ты его и научи, кто и как, человек он в этом деле новый. Встретишь его — все как следует ему растолкуй, чтобы его за первый вопрос в холодную не уволокли.

— Ах, вот что! Значит, купчишку звать Гевельдас? Хорошо, завтра поеду.

Волков достал пять монет, положил их на стол.

— Сегодня.

— Экселенц, ночь не за горами.

— До амбаров рукой подать, а там вам только реку переплыть, сейчас езжайте.

Когда Сыч ушел, Волков почувствовал себя поспокойнее. Все-таки хоть и не мылся этот мерзавец, но дело свое знал. Купчишка труслив и, кажется, не очень сообразителен, но Сыч поможет ему, хоть поначалу, быть половчее и поосмотрительнее, ну а трусость… Иной раз трусость и помогает. Иной раз она неплохо сохраняет жизнь.

⠀⠀

На этот раз он с собой взял почти всех. Максимилиан, Увалень, фон Клаузевиц, Карл Гренер, братья Фейлинги и все их послуживцы — итого с ним было десять человек. Волков чувствовал, что разговор выйдет неприятный, и хотел, чтобы свидетелей оказалось как можно больше. А то потом на очередном дворянском собрании ему припомнят и это — эту поездку и этот разговор. Выехали еще затемно, поэтому у замка оказались задолго до обеда. Но это ничего не поменяло, ворота замка были все так же закрыты. И снова пришлось звать господина Верлингера. То ли оттого, что ему приходилось долго забираться на башню, то ли еще почему, но старый дядя барона был весьма не расположен к беседам. Не здороваясь, а лишь только взглянув вниз, он прокричал:

— Опять вы? Как вас там?..

— Да, это опять я, и зовут меня кавалер Фолькоф.

— И что же вам надо, кавалер Фолькоф? Я уже вам все сказал в прошлый раз.

— Я хочу видеть барона. Хочу спросить у него, как погиб кавалер Рёдль.

— Барон не примет вас, он болен. Все еще болен. Что вы донимаете всех, займитесь своими делами.

— Я и занимаюсь. На последнем дворянском собрании меня упрекали в смерти кавалера, я хочу знать, что произошло.

— Сказал же я вам: барон болен. Ничего он вам не расскажет.

— Но хоть взглянуть-то на него я могу?

— Нет, врач не позволяет, — кричал седой господин, и раздражение в его голосе только усиливалось.

«Что за глупости? С чего бы врачу не дозволять взглянуть на больного?»

— Тогда позовите врача.

Тут повисла пауза. Волков видел господина Верлингера, и тому нечего было сказать. Он смотрел на кавалера с башни, сверху вниз, его лицо стало злым, и после паузы седой господин не выдержал:

— Что же вам нужно, наглый вы человек, сказано вам: никто вас не примет! Так вы все упорствуете, третий раз приезжаете и, поправ все правила вежливости, просите и просите чего-то!

— Дозвольте мне увидеть барона! — также повысил голос Волков.

— Нет, доктор не велит! — кричал господин Верлингер. — Сказал же я вам!

— Не позорьте седины свои бесконечной ложью. — Волков тоже уже начинал злиться. — Зовите доктора, я хочу у него все спросить.

— Да как вы смеете! Дурной вы человек, болван! — уже не на шутку злился дядя барона. — Как вы смеете меня упрекать во лжи, если вы сами невыносимо навязчивы и совсем не ведаете приличий. Прочь! Уезжайте отсюда, займитесь своими делами, войной или еще чем вы там любите заниматься…

— Послушайте, Верлингер, я не хочу знать, что там у вас происходит, тем более не хочу встревать в ваши семейные дрязги из-за наследства, я просто хочу видеть барона, живого или мертвого, мне все равно.

— Отказываю вам! Отказываю! Прочь отсюда, наглец! Барона вы не увидите. Прочь езжайте! И если не уедете, то увидите не барона, а у себя в брюхе арбалетный болт.

И господин Верлингер скрылся, видимо, покинул башню. В общем, разговор был закончен.

Третий раз! Третий раз Волков приезжал сюда, чтобы выяснить обстоятельства смерти кавалера Рёдля, третий раз беседовал с этим вздорным стариком и уезжал ни с чем. Его трясло от злобы и раздражения. Он тащил с собой кучу народа, и все без толку, и, главное, виноватых вокруг не было. Ну, разве что этот седой мерзавец. Ух, попадись он Волкову под руку! У кавалера даже кулаки сжались. Но сжимай их или разжимай, это дела не решит. Дело бы решила картауна да десяток чугунных ядер в ворота старого замка. Попотеть, притащить бы ее сюда да пять десятков солдат, и дело оказалось бы решено. Но нельзя. Волкова и так вся окрестная земельная знать ненавидит, а начни он штурмовать их замки, так побегут еще и к герцогу жаловаться или ополчение собирать. Хотя нет, ополчение — это вряд ли, они те еще вояки.

В общем, пришлось ехать обратно, так ничего и не выяснив. Как говорят мужики, несолоно хлебавши. Полдня как не бывало.

⠀⠀

Ну, хоть Роха порадовал его в тот день. Когда Волков вернулся в Эшбахт, оказалось, что Роха только что приехал из Ланна. Обоз находился как раз перед домом кавалера.

— Погляди, Фолькоф, что это за порох, — говорил Скарафаджо, снимая крышку с бочки и запуская руку в черный порошок. — Ты представать себе не можешь, сколько дыма он дает. Такой делают только в Ланне.

— Сколько бочек привез? — спрашивал Волков, глядя на ладонь товарища, не слезая с коня. — Восемь?

— Да, восемь, и стоит он на шесть талеров дороже за бочку, но зато как бьет! Как бьет! — Старый одноногий солдат был в восторге. Он тряс ладонью, глядя на порох. — Клянусь, даже аркебуза будет пробивать кирасу с пятидесяти шагов. А что уж говорить про мушкет!

— А мушкетов ты сколько привез?

— Семнадцать. И скажу тебе, что кузнец дело знает, он переделал замок и спуск, теперь фитиль держится крепко. И порох с полки не просыпается, даже когда мушкет наклоняешь.

— Отлично.

— Этот Яков Рудермайер толковый кузнец, я сейчас покажу тебе новый мушкет.

Но у Волкова болела нога, он хотел быстрее слезть с коня и сесть у камина.

— Потом, потом, приходи сегодня вечером на ужин, приноси мушкет.

А Роха, вместо того чтобы сразу согласиться, вдруг замялся.

— Слушай, Фолькоф, а можно я приду с женой?

Кавалер смотрел на Роху и