Адъютант Бухарского эмира - Виктор Иванович Носатов

— Ну что ж, это неплохо, совсем неплохо, — задумчиво произнес Белоконь, пытливо всматриваясь в загорелое и мужественное лицо человека, который еще совсем недавно был для него врагом, которого он, в конце концов, мог настигнуть в бою шашкой или послать на расстрел вместе с другими захваченными в плен басмачами.

И все-таки в лице этого молодого, но уже вполне оформившегося мужчины было что-то такое, что вызывало к нему расположение и доверие.

Видя, что Белоконь его пристально рассматривает, Темир смутился, но глаз не отвел.

— Нам надо знать, где афганский консул держит свои шифры и коды. Это во-первых. А во-вторых, необходимо во что бы то ни стало ими завладеть. Я вижу два пути. Ты говоришь, что консул с особым трепетом относится к золоту, так вот, нужно попытаться купить всего его с потрохами.

— А если он по каким-то соображениям откажется продать шифр?

— Тогда есть второй путь. Просто выкрасть их из сейфа и снять копию. Тогда и волки будут целы и овцы сыты. Как ты думаешь, продаст Закир-Шах нам свои секреты или нет?

— За очень большие деньги, я думаю, продаст.

— Ну что ж, тогда начнем с первого варианта. Ты сейчас же возвращайся в резиденцию консула, только предварительно придумай вескую причину своего внезапного исчезновения. Потом, когда радушный хозяин успокоится, намекни ему, что не прочь взглянуть на то, в каких условиях приходится жить и трудиться выдающемуся дипломату великой державы. Побольше лести, он к этому, так же как и к деньгам, явно неравнодушен. Твоя задача склонить консула на разговор о том, что деятельностью афганского консульства заинтересовались представители одной из дружественных стран, допустим, это будут немцы или британцы. Скажи, что они готовы заплатить большие деньги за содержание дипломатической переписки. Спроси, что он за свои услуги хочет получить. Разговоры разговаривай, но не забывай о главном задании. Где находится сейф, в котором консул прячет все свои секреты и шифры? Как его открыть? А также как охраняется афганское представительство в ночное время, и по возможности узнай, где живут остальные консульские работники. Можешь даже заночевать у него. Время тебе на это два дня. Побачишь чи шо?

— Побачу. — Легко выговорив незнакомое, но понятное слово, Темир улыбнулся открытой, доверчивой улыбкой и быстро скрылся за дверью.

Выйдя во двор двухэтажного кирпичного дома, он, осторожно оглянувшись по сторонам, пролез через дыру в заборе в соседний двор, оттуда торопливо направился по узкой грязной улочке в центр города. Проследив, как учил его Белоконь, нет ли за ним какой слежки, вышел на проспект и твердой, уверенной походкой направился к старинному зданию афганского консульства.

Глава XXIX. Ташкент. Ноябрь, 1924 год

Увидев возвратившегося гостя, Закир-Шах обрадовался.

— Я видел, как вы ушли вслед за купцом, и подумал, что, наверное, захотели взглянуть на его пташек. Ну и как они? — похотливо улыбнулся консул.

— Ничего, кроме жалости и презрения, они у меня не вызвали, — с нескрываемой досадой в голосе ответил Темир. — Вы были правы, прогнав этого жадного шакала подальше от своего дома.

— Теперь, что бы ни случилось, я вас, уважаемый Темир-бек, уже ни за что и никуда не отпущу.

Темиру даже не пришлось просить Закир-Шаха показать свою резиденцию, он сам, чуть ли не насильно, увлек его в свои апартаменты и показал все, что заслуживало хоть какого-то внимания, а заодно познакомил с некоторыми из обитателей консульства. После этого он с чувством исполненного долга пригласил Темира отобедать вместе с ним.

Накрытый во дворе, под развесистой чинарой достархан был не беднее эмирского. Вместо повара, который накрывал утром, вокруг стола и самого консула словно девочка порхала пышнотелая женщина, которую хозяин, нисколько не стесняясь гостя, то и дело пытался ущипнуть.

Насытившись, гость и хозяин повели вялый полуденный разговор о женщинах, о женах правоверных. В кругу ревнителей ислама, к которому относил себя и Закир-Шах, подобная тема была запретной, но, как говорится, запретный плод — особенно сладок. Как это было ни удивительно, но разговор на эту тему начал сам хозяин.

— Уважаемый Темир-бек, я уважаю тебя не только за то, что ты приближенный эмира, а прежде всего за то, что ты, несмотря на свой юный возраст, не по годам умен и проницателен. И все-таки седина моего чела дает мне некоторое право попытаться раскрыть твои глаза на порочность людей, живущих под солнцем. Я многое испытал в этой жизни и потому уверен, что это так и никак иначе! Слушай и не говори, что не слышишь!

О прекрасный юноша, я, как и ты, тоже был молод и наивен, — полузакрыв глаза и раскачиваясь в такт словам, говорил хозяин, — но, тем не менее, я знал, что губы мои рождены для прекрасного поцелуя, глаза мои полны томной неги, а руки мои предназначены осязать всю прелесть гибкого стана женщины. В предчувствии ожидаемого блаженства я готов был восхвалять в стихах и прозе любую женщину, встреченную на моем коротком жизненном пути, готов был испытывать величайшее счастье от случайного прикосновения к ней, мимолетом брошенного на меня взгляда. И вот, когда пришла пора ввести в дом жену, я думал, что выбрал свою ненаглядную сам и только сам. Но это было не так. Прошли годы, и я понял, что на самом деле выбрала-то меня она и только она. И что самое страшное, выбрала она меня лишь для того, чтобы любыми правдами и неправдами свести в могилу и через это завладеть всем моим богатством. Осознав это, я выгнал ее из дома и зарекся брать в дом кого-то, кроме служанок и наложниц. И вот уже многие годы я живу в праздности и довольствии и от доброты своей хочу дать тебе мудрый совет — не вводи в свой дом жену, а если нужда заставит тебе это сделать, держи ее в черном теле, ибо женщина была и есть порождение нечистого…

Заметив на лице Темира промелькнувшую скептическую полуулыбку, хозяин шире раскрыл свои полусонные глаза и, загоревшись, продолжал уже более живо и напористо:

— Я не буду рассказывать эпизоды из своей супружеской жизни. А лучше расскажу о проделках, которые нередко совершают «непорочные женушки» над своими мужьями. Услышал я обо всем этом от одного индуса — мудреца. Послушайте и вы:

«Однажды в поисках смысла жизни по широкой пыльной дороге брел от селения к селению брахман. Кто-то из сердобольных селян даст мисочку риса, кто-то вынесет воды, тем он и жил. Так, наверное, и бродил бы он по земле всю свою