Адъютант Бухарского эмира - Виктор Иванович Носатов

Нажав на красную кнопку, прикрепленную к низу стола, эмир вызвал адъютанта.

— Начальника охраны ко мне. Пусть захватит двух самых надежных сарбозов, — распорядился он.

Когда в кабинет вошел высокорослый крепыш в форме старшего офицера, эмир, бросив на него укоризненный взгляд, с трудом сдерживая гнев, прорычал:

— Почему во вверенном вашей охране дворце люди ночью свободно разгуливают по парку?

Офицер, не понимая, за что взъелся на него повелитель Бухары, молчал, опустив голову и нервно покусывая губы.

— Ладно, с вами и вашими людьми я разберусь позже, а сейчас будьте готовы арестовать предателя. Где ваши солдаты?

— В приемной, Ваше Высочество.

Вызвав адъютанта, эмир приказал:

— Срочно вызовите ко мне Его Высокопревосходительство Гулям-Наби-хана.

— Слушаю, Ваше Высочество!

Через несколько минут после доклада Темир-бека в кабинет вошел чиновник по особым поручениям.

— Гулям-Наби-хан, вы обвиняетесь в измене Нашему Высочеству и Великому делу освобождения Бухары от неверных. У нас есть неопровержимые доказательства этому, — гневно бросил эмир в лицо своего помощника смертельные слова.

Чиновник, словно получив обухом по голове, медленно осел в стоящее рядом кресло. В кабинете воцарилась звонкая тишина. Ошарашенный этим известием, начальник охраны, помня укор эмира, подошел к креслу и стал за спиной обличенного предателя, в готовности лечь костьми, но защитить повелителя.

Эдванс, выдержав непродолжительную паузу, задал первый вопрос:

— С кем вы встречались ночью в парке, у провала в стене?

Чиновник встрепенулся, недоуменно глянул на эмира. Поняв, что он сидит в присутствии повелителя, резко подскочил и вытянулся в струнку.

— Ваше Высочество, — начал он, обращаясь к эмиру. — Ваше Высочество, я… меня…

— Вы можете четко и ясно доложить, что делали в парке ночью?

— Так точно, Ваше Высочество! Накануне я подобрал в своем кабинете записку, в которой было написано, что ночью у пролома меня будет ждать гонец от моей наложницы Хадичи, которая осталась в Бухаре. Я давно не имел от нее вестей и потому, не чувствуя подвоха, ночью вышел в парк. Долго стоял у пролома, думая, что гонец задерживается. Никого так и не дождавшись, пошел обратно, во дворец.

— Могли бы придумать что-нибудь более убедительное, — угрюмо промолвил эмир и, обратившись к начальнику охраны, приказал: — В подземелье этого шакала, прикидывающегося ягненком.

Глава XXVIII. Ташкент. Ноябрь, 1924 год

В Ташкент Темир-бек добрался только к вечеру следующего дня. В одном из пригородных кишлаков, где только-только обживался красноармейский кавалерийский полк, его неожиданно задержали. Пришлось, не раскрывая своих контактов с ОГПУ, выпутываться самостоятельно. Он рассказал красноармейцам страшную историю, которая произошла с семьей Курбана, добавив, что спешит догнать обидчика и освободить пленницу. Поверив искренности Темира, командир не только его отпустил, но и дал на дорогу несколько бесценных советов о том, как найти коварного похитителя.

Переночевав в караван-сарае, Темир, не заворачивая на площадь, где обычно формировались караваны купцов, направляющиеся во все стороны света, и где втайне от властей покупалось и продавалось все, что имело хоть самую малую стоимость, сразу же направился к Закир-Шаху. Он хотел побыстрее закончить с ним все дела, чтобы потом вплотную заняться розыском любимой.

Подойдя к парадному крыльцу Генконсульства, Темир понял, что его уже ждут. Это было видно потому, что дверь открылась сразу же, как только он подошел.

Вышедший ему навстречу консульский чиновник поклонился, как самому важному гостю, и легонько взяв за локоток, повел в кабинет консула.

— О, уважаемый Темир-Бек, салям алейкюм. Легок ли был ваш долгий путь, здоров ли почтенный Ислам-бек?

— Достопочтенный Закир-Шах, алейкюм ассалям, — приветствовал хозяина Темир-бек и сразу же перешел к делу: — Вы сделали все, о чем я вас просил?

— Да, многоуважаемый. Хотя, скажу откровенно, моим людям пришлось немало потрудиться.

— Хорошо, я только сверю цифры и в скором времени пришлю вам ответ, — удовлетворенно сказал Темир.

— Вот, уважаемый друг мой, самые последние данные о месте расположения частей и подразделений Красной армии и войск ОГПУ.

Темир взял пакет, сорвал печать и, перелистав несколько страниц, с деланой радостью в голосе сказал:

— Хорошая работа, но вот только соответствует ли ваша информация данным, которые подготовлены для эмира Повелителем Локая…

Темир вынул из-за своего широкого пояса небольшой кожаный кошель, плотно набитый бумагами, и открыв его, вытащил на свет с десяток исписанных мелким почерком листов. Сначала он сделал вид, что тщательно сверяет свою информацию с донесениями афганских агентов, потом махнул на это дело рукой и, вложив в кошель все добытые сведения, неосмотрительно положил его на камин, рядом с которым стоял. Заметив, как загорелись глаза консула, устремленные на камин, он сделал вид, что, позабыв все на свете, искренне увлекся антиквариатом, которым были напичканы полки богато украшенного хозяйского буфета. Особенно его заинтересовала серебряная статуэтка, изображающая царскую охоту.

Видя, что гость с большим интересом изучает драгоценные безделушки, Закир-Шах засуетился:

— Глубокоуважаемый Темир-бек, я приглашаю вас отведать кушаний, приготовленных моим искусным поваром специально для вас. И только не говорите, что вы сыты. Этим вы просто обидите меня.

Темир мельком, словно невзначай, взглянул на свою припорошенную пылью и пропахшую конским потом одежду.

— Прошу вас в ванную, — нашелся Закир-Шах и, крикнув расторопного клерка, дал ему какие-то спешные указания.

Темир-бек, словно по рассеянности, увлекшись разглядыванием старинных поделок, оставил в кабинете кошель с бумагами. Потом он долго плескался в круглой мраморной ванне, предоставляя тем самым хозяину возможность не только сравнить информацию своих агентов с данными Исмаил-бека, но и кое-что в своих бумагах подправить.

Когда Темир-бек уселся за стол, уставленный самыми разнообразными яствами, с чела радушного хозяина уже сошла тень озабоченности, в глазах искрилась нескрываемая радость от удачно провернутого дельца.

Завтрак еще не закончился, когда в дверь тихонько постучали.

— Я же сказал, что занят и никого не принимаю, — недовольным тоном проворчал консул.

— Вас спрашивает купец из Бухары, говорит, что он ваш давний знакомый, — приоткрыв створку двери, показал свое любопытствующее лицо слуга.

— Хорошо, скажи, что я сейчас выйду.

Закир-Шах, извинившись перед гостем, торопливо встал из-за стола, вытер о салфетку руки и с видом исполняемого долга, мол, что поделаешь, здесь он человек уважаемый и очень нужный, поспешил в приемную.

Отсутствовал хозяин не больше десяти минут и когда зашел в кабинет, его было трудно узнать. Из некогда благодушного и уравновешенного человека он вдруг превратился в разъяренного тигра.

Меча глазами молнии, он, с трудом сдерживая подступившую к горлу желчь, возмущенно заговорил:

— Какими назойливыми стали эти купчишки, стоит только один раз сделать им доброе дело,