Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини

старине. В замке пытались поддерживать хоть какой-то порядок, но слуг осталось мало, да и те были стары и немощны. Тем не менее гостей у входа торжественно встретил престарелый, но полный достоинства сенешаль. Антонио, поручив заботу о лошадях своему слуге, вошел вслед за учтивым старцем в главную залу — пустынное и мрачное помещение. Не задерживаясь здесь, дворецкий провел Антонио в следующую комнату, которая выглядела более уютной и обжитой. Сообщив, что это личная гостиная владелицы замка, и предложив подождать ее прихода, сенешаль величественно удалился.

Ждать пришлось недолго. Стремительными шагами в гостиную вошла маркиза де Шантенак. Ее красота и молодость резко контрастировали с запустением, царящим вокруг. Прекрасное платье переливчатого шелка, стянутое в тонкой талии широким поясом из чеканного золота, подчеркивало глубокую синеву ее глаз; бледные щеки покрывал чуть заметный румянец, а на алых губах играла приветливая улыбка.

— Я рада видеть вас у себя, дон Антонио. — Маркиза протянула узкую руку. Антонио склонился над рукой маркизы, почти неохотно отметив безукоризненное совершенство ее формы и нежную бархатистость кожи.

— Ваша воля оказалась сильнее моего благоразумия.

— Благоразумия?! — воскликнула маркиза с улыбкой. — С каких это пор Антонио Перес снисходит до благоразумия?

— С тех пор, как я плачу слишком высокую цену за безрассудство. Вам известна моя история?

— Немного. Я знаю то, что известно всем. Вы убили королевского секретаря Эсковедо. В этом и заключается безрассудство, о котором вы говорите? Я слышала, что причиной ссоры явилась любовь к женщине.

— Вы слышали немало. — Антонио едва заметно побледнел. — Хотите узнать еще больше? Я мог бы рассказать вам свою историю. Историю, о которой по всей Европе гуляют самые невероятные домыслы. — Антонио не сводил с маркизы внимательного взгляда. Она посмотрела на него с тревожным любопытством:

— Почему вы решили поведать вашу историю именно мне?

— В ее тоне угадывалось волнение.

— Это позволит объяснить… — задумчиво произнес Перес.

— Объяснить? Но что?

— Мою сдержанность, мою бесчувственность перед вашим очарованием и вашей красотой, которые в более счастливые времена свели бы меня с ума, лишили бы покоя и поставили на колени!

— Vive Dieu![729] — тихо произнесла маркиза. — Это действительно требует объяснения.

— Я хочу вам рассказать, как стало возможным, что Антонио Перес оказался не способным ни на какое иное чувство, кроме ненависти. Хотите ли вы узнать об этом? — Антонио наклонился вперед, пристально и настойчиво глядя на маркизу. Казалось, его темные глаза состоят из одних зрачков. Несколько мгновений она смотрела в эти бездонные глаза, потом отвернулась. Бледность, внезапно разлившаяся по лицу, и вздрагивающие губы выдавали ее сильное волнение.

— Прошу вас, выслушайте меня. — Голос Антонио был мягок, но в нем чувствовались скрытые страсть и сила.

Маркиза снова посмотрела ему в лицо и заметила, что он все еще не сводит с нее пристального взгляда.

— Хорошо, — сказала она, — я готова вас выслушать. — Маркиза прошла к двум креслам, стоящим в нише у окна, и опустилась в одно из них. Ее лицо и выражение глаз скрыла глубокая тень. Откинувшись в глубоком кресле, маркиза замерла. Дон Антонио сел напротив. После долгого молчания он приступил к рассказу.

Я привожу его почти дословно, поскольку вскоре после того, как Антонио Перес поведал ей свою историю, маркиза полностью ее записала. Рассказ этот хорошо согласуется со знаменитым «Relacion», хотя в нем больше личного и пристрастного отношения к событиям.

История Антонио Переса

— Я думаю, что эта история, — начал дон Антонио, — одна из самых печальных историй человеческой любви. Насколько это справедливо, вы поймете, если я признаюсь в том, что каждый свой день начинаю с благодарственной молитвы Господу за то, что та, которая вдохнула в меня эту любовь, обрела, наконец, вечный покой. Она умерла год назад, находясь в ссылке в далекой и глухой испанской провинции Прастана. Ее звали Анна де Мендоса. Она происходила из одного из самых знатных и богатых семейств Испании и была, как вы, французы, это называете, выгодной партией. Глупцы завидуют знатности и богатству. Но, поверьте, ни то, ни другое не может защитить юную девушку, если у нее нет сильного покровителя. Анна воспитывалась в закрытом монастыре, и к тринадцати годам ее знание жизни мало чем отличалось от младенческого. В тринадцать лет юная Анна вынуждена была покинуть монастырь, чтобы по настоянию родных выйти замуж за человека, годившегося ей в отцы. Звали его Рой де Гомес, герцог Эболи. Он был первым министром Филиппа II и приобрел в Испании огромное могущество. Эболи и Мендоса давно хотели породниться, чтобы объединить свои богатства и влияние. В жертву этому стремлению и была принесена Анна. Очень скоро после свадьбы она обнаружила, что жизнь не имеет ничего общего с ее девическими мечтами. Жизнь, которую ей отныне предстояло вести, оказалась полна жестокости, ненависти и алчности.

Эболи ввел свою девочку-жену в высший свет, представил ко двору. Анна служила ему чем-то вроде украшения к наряду, незначительного дополнения к богатству и могущественному союзу, которые он приобрел вместе с ней. Вскоре после того, как Анна стала появляться с мужем при дворе, ее заметил набожный развратник Филипп II. Набожность короля Филиппа известна всему миру: он проводит дни и ночи в молитве, он налагает на себя строгие обеты, он ненавидит грех и маловерие — особенно в других. Стремясь искоренить ересь, он потопил свободолюбивых фламандцев в крови. Он хотел бы поступить так же и с англичанами, но ему это не удалось. Он ведет войны во славу Святой Церкви, но не потерпит ее вмешательства в свои личные дела. Он является, как вы изволили выразиться, мадам, истинным испанцем.

Я опущу подробности. Выпуклые глаза Филиппа приметили юную красоту Анны. Ее муж был весьма предан своему королю. Поведение герцога было логичным и последовательным. Он взял в жены Анну де Мендоса ради удовлетворения своих амбиций, и едва ли что-то могло остановить его на этом пути. Анне было сказано, что любовь самого короля — это величайшая честь, за которую нужно благодарить Бога. Ведь король ближе к Нему, чем любой другой смертный. В своей короткой жизни Анна не принадлежала себе ни дня, она всегда была собственностью, игрушкой других. Могла ли она всерьез противиться притязаниям самого короля? Двор Филиппа был мрачен и малолюден, у Анны не было ни друзей, ни близких, ей не у кого было просить помощи и поддержки. Будь я в то время при дворе, я нашел бы способ не допустить случившегося. Но мне тогда было не намного больше лет, чем Анне, и я не был еще