Террор. Демоны Французской революции - Мариса Линтон

plus: le décret et la réalité. Les démolitions de Lyon (1792–1795) / 1793: l’année terrible à Lyon. Lyon: Musée de l’Imprimerie et de la Banque, 1993.

293

Boulant A. Le Tribunal révolutionnaire. Punir les ennemis du peuple. Paris: Perrin, 2018.

294

Ноэль дает прекрасный пример ужаса, вызванного массовой казнью 31 октября 1793 года. Он заявляет арестовавшим его в Ду, что был «крайне удивлен, когда увидел в декрете об аресте свое имя, и полон решимости предстать перед судом революционного трибунала в надежде, что чистота его устремлений и его гражданская доблесть обеспечат ему справедливость, отказать в коей невиновному было бы преступлением; однако страшный смертный приговор 21 арестованному депутату вызвал у него страх, что трибунал превратит в правило обвинительный декрет и вынесет одинаковые приговоры всем в него включенным без разбору и без исключений; и этой страх принудил его искать убежище там, где ему было бы безопаснее, чем в Париже, и ждать там момента, когда к обвиненным отнесутся с меньшим предубеждением» (Biard M. La Liberté ou la mort. Mourir en député 1792–1795. Op. cit. P. 104–105).

295

№ от 10 декабря 1793 года.

296

Раздел VII, статья 92.

297

Его отмена утверждена по предложению Бийо-Варенна, указавшего на торжественно принятую Конституцию 1793 года и на новую Декларацию прав от 24 июня: «Право Национального конвента – отметить этот славный день популярным добродетельным решением об отмене военного положения. Этот закон полезен одним тиранам; в тот день, когда вы провозглашаете народную Конституцию, этот кровавый закон должен быть отменен. И тогда граждане скажут сегодня на своем братском собрании: Поле Федерации больше не обагрится кровью патриотов (Аплодисменты. Конвент отменяет военное положение. За оглашение декрета следуют продолжительные аплодисменты)». (AP, LXVII. P. 110).

298

«Закон о большой полиции», гарантирующий общественную безопасность, республиканскую власть и национальное представительство» (Mon., 5 жерминаля III года [25 марта 1795 года]). С одной стороны, в этом законе повторены многие положения из текста октября 1789 года, в том числе о предупреждениях и об использовании силы против людских скоплений, но с другой, он направлен на защиту Конвента от манифестаций санкюлотов. Если «мятежники» рискуют высылкой, то «всякий, кто применяет насилие против личности народного представителя, исполняющего свои обязанности, карается смертной казнью» (раздел II, ст. IX). Через несколько недель, в прериале, после убийства представителя Феро в зале Собрания, репрессии усиливаются, «главари сборищ» объявляются вне закона, многих демонстрантов приговаривают к смерти (Biard M. La Liberté ou la mort. Mourir en député 1792–1795. Op. cit. P. 184–189).

299

Schmitt C. La dictature. Paris: Seuil, 2000 (édit. en allemand 1921).

300

Конвент является Учредительным собранием, так как его члены обсуждают будущий проект конституции. С 24 июня 1793 года, после принятия Конституции, Конвент перестает быть учредительным и не становится таковым опять осенью, вопреки утверждению о «диктатуре учредительной власти», предложенному Альбером Матьезом, если не принимать анализ, предложенный Яником Боском, для которого революция и чрезвычайность – одно и то же: «После наблюдений за Первой мировой войной и русскими революциями, повлиявшими на него как на историка Французской революции, Матьез приходит к политической категории «диктатуры учредительной власти» как выражения народного суверенитета, определяющего саму революцию. Здесь исключением является революция, иными словами, исключение становится правилом. Эта революция представляет собой сопротивление гнету, так как нормы вписаны в принципы естественного права, которые закрепляют право, не закрепленное позитивным правом. Это означает, что норма революционных законов, то есть революционной власти, коренится в естественном праве, иными словами, в Декларации естественных прав человека и гражданина, а это обязывает воспринимать террор и права человека совокупно, не разделяя их (Bosc Y. Albert Mathiez, la guerre, la “dictature” et le pouvoir constituant // L’exception politique en révolution. Pensées et pratiques (1789–1917) / Eds. M. Biard, J.-N. Ducange. Rouen: PURH, 2019).

301

Biard M. Missionnaires de la République. Les représentants du peuple en mission (1793–1795). Op. cit. Глава V.

302

Заменено 12 жерминаля II года (1 апреля 1794 года) 12 исполнительными комиссиями, что усилило контроль со стороны Комитета общественного спасения.

303

О важной роли комитетов по надзору см.: Guilhaumou J. La loi en acte dans les comités de surveillance des Bouches-du-Rhône en l’an II // Dictionnaire des usages socio-politiques (1770–1815), fascicule 6 (Notions pratiques). Paris: Publications de l’INALF collection Saint-Cloud – Klincksieck, 1999. P. 99–125; Guilhaumou J., Lapied M. La mission Maignet // AHRF. 2. 1995. P. 283–294; наконец, Les comités de surveillance. D’une création citoyenne à une institution révolutionnaire. Op. cit.

304

Simonin A. Le déshonneur dans la République. Une histoire de l’indignité 1791–1958. Op. cit. P. 291–292.

305

Вот как они резюмируют это желание организовать «революционную исполнительную власть», чтобы Конвент не был центром, откуда исходят меры правительства: «Для кордельеров речь идет о легализации «террора в порядке дня» путем институционализации революционной исполнительной власти, вооруженной программой разоблачения «подозрительных» и самого широкого подавления «врагов». <…> Следует легализовать примат исполнительной власти в виде пирамидальной структуры. В основании помещаются комитеты по надзору (революционные) секций и/или коммун, комитеты общественного спасения народных обществ, совместно объединяющие «настоящих санкюлотов»: им собирать доносы, задерживать всех подозрительных, осуществлять (интерпретируя) принятые наверху решения; на втором уровне комиссары исполнительной власти, разосланные по всей территории, имеют задачу поддерживать связь между разными рычагами власти, в пределах их конкретных задач. Наконец, верх – Исполнительный совет – толкует и применяет законы, централизует доносы и управляет арестами, порой превращаясь в суд. В этой стратегии законодатели больше не находятся в центре правительственной деятельности, которой занимается исполнительная власть» (Brunel F., Guilhaumou J. Pour une fin des analogies: “gouvernement révolutionnaire” et “état d’exception” dans la Révolution française // L’exception politique en révolution. Pensées et pratiques (1789–1917) / Eds. M. Biard, J.-N. Ducange. Rouen: PURH, 2019. P. 15–24).

306

Biard M. La “Convention ambulante”. Un rempart au despotisme du pouvoir exécutif? // AHRF. 2. 2003. P. 55–70.

307