За ядовитыми змеями. Дьявольское отродье - Юрий Борисович Ильинский

на дерево, залезла на обломанный толстый сук, с опаской поглядывая вниз; к нам подбежал в это время лопоухий веселый щенок, такого зверя (как, впрочем, и других) Рыське видеть не доводилось, и она застыла, не зная, как ей быть — спускаться на землю или карабкаться вверх: от незнакомого существа всего можно ожидать — вдруг пустится вдогонку! Но щенок Рыську не замечал, движимая любопытством, она стала медленно слезать с дерева и наконец очутилась на земле.

Увидев ее, щенок отважно устремился навстречу. Рыська подбежала к дереву, готовая в любую минуту вскарабкаться на него, затем все-таки решила не рисковать и с того же толстого сука внимательно разглядывала незнакомца. А песик обнюхал дерево и отбежал в сторону, Рыська, осмелев, спрыгнула на землю… Вечером они уже носились по желтеющей траве взад и вперед, играли: щенок тявкал, пытаясь схватить Рыську за ногу, Рыська увертывалась, отбегала, останавливалась, словно поддразнивала собаку, и та снова пускалась в погоню.

— Детишки, — ероша кудлатую бороду, сказал дед Степан. — Им лишь бы поиграться.

С лопоухим Шариком Рыська подружилась, на кур она, к счастью, внимания не обращала. Но с одноглазым котом отношения явно не заладились. Старый кот, считавший себя полноправным хозяином, присутствием Рыськи явно тяготился, о чем извещал воинственным урчанием и соответствующим видом. Рыська не обращала на него никакого внимания, старательно притворялась, что его не замечает, сама же исподволь зорко следила за каждым движением кота, полагая, очевидно, что от подобного типа можно ожидать всяких пакостей.

И Рыська не ошибалась: своенравный, злой кот к чужим людям относился с недоверием; завидев на кордоне посторонних, раздраженно подергивал хвостом и даже выкормившего его деда Степана переносил с трудом. Кто-то сказал, что кошки терпят человека как приложение к мышам, не берусь утверждать, что это так, не берусь и оспаривать данное суждение, но похоже было, что Циклоп — так звали одноглазого кота — своим поведением наглядно это подтверждал.

Циклоп считал себя местным властелином, за всю жизнь не встретив со стороны обитателей лесного кордона какого-либо сопротивления. Собак он не боялся, смирную лошадку и домашнего кота в грош не ставил, даже деда Степана изволил замечать лишь тогда, когда тот давал ему что-нибудь вкусненькое. Окрестный лес был в полном его распоряжении, мыши на кордоне водились в избытке, не было недостатка и в пичугах, которые стайками слетались к конюшне; весной и в начале лета можно было с успехом разбойничать, разоряя птичьи гнезда. В юности Циклоп этим постоянно занимался, но, заматерев, обленился: зачем прыгать по ветвям, ежели во дворе сколько угодно глупых воробьев? Беспечные, жирные по осени, они сами идут в лапы…

И вдруг появляется какая-то образина с кисточками на ушах, бесцеремонно вторгается на его законную территорию и ведет себя так, словно все здесь ей принадлежит. Возмутительно! Придется навести порядок!

Циклоп терпеливо ждал подходящего момента — затевать свару при свидетелях не хотел, инстинктивно предвидя заступничество двуногих: дед Степан в этом отношении был суров, распри между своими питомцами пресекал самым решительным образом, под горячую руку мог и метлу в ход пустить, такое бывало, поэтому кот выжидал, бесясь от того, что Рыська его упорно игнорирует.

Однажды Циклоп все же улучил удобный момент: дед Степан косил на поляне траву, я сидел за столом и писал, а Рыська, растянувшись во всю длину, нежилась под ласковым солнышком. Убедившись, что реальной опасности нет и ему никто не помешает, Циклоп, нервно подергивая хвостом, занял исходную позицию для атаки, напрягся перед броском, и его единственный глаз вспыхнул злобным огнем.

Мне из окна были хорошо видны маневры Циклопа, сперва я решил, что он крадется к какой-нибудь незадачливой птахе, собирается ее изловить, но вскоре понял, что кота интересует вовсе не птица: неужто же он рискнет напасть на рысь?

К вящему моему удивлению, Циклоп рискнул, поскакал галопом, выгнул спину дугой, распушился, хрипло заорал: «Я-а-ууу!» — и, ничтоже сумняшеся, схватил Рыську за шиворот. Рыська вскочила на ноги и легко стряхнула нападавшего, кот снова прохрипел свое: «Я-а-ууу!» — и бросился вперед, но получил такую оплеуху, что отлетел как мячик. Преодолев расстояние одним прыжком, Рыська влепила коту вторую плюху, третью, быстро-быстро заработала лапами, привстав на задние ноги, чем-то напоминая атакующего боксера. Ловкая, сильная Рыська не только отбила нападение, но и, в свою очередь контратаковав противника, привела его в состояние, именуемое в боксе «состояние гроги», проще говоря и опять-таки используя боксерскую терминологию, кот «поплыл». Шок!

Наступило короткое затишье, оглушенный котяра сверлил Рыську своим единственным оком, горевшим дьявольским огнем, мужское достоинство не позволяло ему признать свое поражение: я же был наслышан о его похождениях — Циклоп слыл стойким бойцом.

Стряхнув вызванное шоком оцепенение, кот с истошным криком «Я-а-уу!» вновь ринулся в атаку, но получил такую трепку, что, вмиг утратив весь свой воинственный пыл, постыдно бежал с поля боя. Да не тут-то было — от рыси не убежишь! Самоуверенный Циклоп мог бы юркнуть под дом, где был недосягаем, более крупная Рыська в отверстие, ведущее в подвал, пролезть при всем желании не смогла бы; но кот бросился в конюшню, ворвался в распахнутые настежь ворота. Рыська последовала за ним, кот пулей вылетел во двор, роняя приставшие к шерсти соломинки, кинулся было в лес, но рысь бросилась наперерез, и тогда Циклоп совершил непростительную ошибку — вскарабкался на росшую во дворе ель и оказался едва ли не на самой макушке. Удивленная ловкостью и проворством противника, Рыська остановилась под деревом, а Циклоп, вообразив, что он в безопасности, обнаглел до того, что спустился пониже, прошел по толстому суку, нависшему прямо над находившейся под деревом рысью, и, торжествуя победу, проорал свое «Я-а-уу!».

Ох напрасно радовался он, ох напрасно! Изящным прыжком рысь взлетела на дерево и очутилась на том же суку в каких-нибудь двух метрах от обескураженного Циклопа.

«Как?! Эта несносная тварь может лазать по деревьям?!» — мог бы воскликнуть кот, обладай он даром речи. Впрочем, возможно, он высказался бы как-нибудь иначе. Однако Циклоп говорить не умел, он зашипел и медленно попятился назад, отходя от ствола все дальше и дальше, а Рыська, тоже не спеша, пошла за ним, возможно, она даже в это время по-своему злорадно улыбалась, предвкушая интересное зрелище. Хотя не исключено, что в действиях кота был определенный расчет: соперники в разных весовых категориях, рысь куда тяжелее, а сук гнется, вот-вот сломается. Быть может, Циклоп заманивал Рыську, надеясь вовремя перескочить на другой сучок?..

Но вот движение сторон еще более замедлилось,