Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

В общем, суетно, с руганью, с путаницей, с бестолковостью и, главное, с лишней тратой денег, но до полуночи все и без потерь на другой берег переправились. Там уже, опять же с руганью и бестолковостью, строились в походные колонны и шли на запад, на Эшбахт. Слава богу, без обозов были.

Волков ждать не стал, сам поехал домой поесть и помыться, время оставалось. Приехал, перебудил всех — Бригитт и жена встали. Бригитт пошла на кухню, с Марией то ли ужин, то ли завтрак собирать. Жена села рядом, глядела, как кавалер моется, меняет одежды, больше молчала или болтала всякие пустяки.

— Говорят, вы воевать едете.

— Еду, — коротко отвечал кавалер, не желая этот разговор продолжать.

— А с кем теперь? С горцами опять, поди? — спрашивала госпожа Эшбахт.

Волков плескался в кадке, молчал. Что ж ей ответить — сказать, что с братом ее воюет? Нет, то не дело.

— Герцог людишек прислал меня брать, — наконец ответил он.

— И что же? Бить их будете? — с удивительной простотой спросила Элеонора Августа.

Он взял у девки полотенце, вытер лицо, плечи.

— Бить не буду, не хочу герцога злить, — прогоню.

— И верно. — Она на секунду замолчала и тут вспомнила: — А у меня чадо уже в животе шевелится.

Волков, вытирая промежность, взял чистое исподнее, посмотрел на жену — живот у нее стал уже весьма заметен.

— Слава Господу, молюсь ему каждодневно за ваше чрево.

— А я Божьей Матери и пресвятой Марте, заступнице обретенных, — сообщила жена.

— Это хорошо.

Волков принялся одеваться. Пришли Максимилиан и братья Фейлинги, стали доставать из ящика его доспехи, бело-голубые полотнища его флагов.

— Два стяга возьмем? — задал вопрос Максимилиан.

— Да, два, — Волков кивнул, одеваясь, — главный для вас и малый для первой роты.

Бригитт принесла серебряную тарелку, стакан, хлеб под чистой тряпицей, расставила все на столе. Девки кухонные притащили крупные черные куски говяжьей печени с луком в большой сковороде, вареную белую фасоль, масло, сыр, подогретое молоко, мед. Бригитт сама накладывала Волкову еду в тарелку. Он сел есть, отломил кусок хлеба.

— Господин мой, а хотите потрогать чрево мое? Пусть чадо руку отца почувствует, — предложила госпожа Эшбахт.

— Конечно, госпожа моя, — ответил кавалер, положил руку на горячую и живую выпуклость своей жены, а жена опустила свои ладони на его руку.

Элеонора Августа улыбалась, счастливая, а он тайком поймал взгляд госпожи Ланге. Та осталась серьезной, но на вид спокойна: пусть господин трогает чрево своей жены. А тут и монахиня спустилась, поздоровалась с кавалером.

Волков принялся быстро есть. Тем временем Максимилиан и Фейлинги уже выложили на лавки все части его доспеха. Максимилиан занялся осмотром стеганки.

— Кавалер, кольчугу под доспех будете надевать?

— Нет, — рыцарь опять поймал взгляд Бригитт, — стеганки будет достаточно.

Так и не доев, он встал, пошел прочь из залы, а в дверях остановился так, чтобы его не видели другие, и рукой подозвал к себе госпожу Ланге. Та сразу подошла, а Волков схватил ее под руку и повел в почти темную комнатушку, где хранились кухонные вещи: кастрюли, чаны, кадки. Там, около спуска в погреб, рыцарь обнял красавицу, быстро поцеловал в губы, прежде сказав:

— Каждый день, каждый день я о вас думаю.

Она ответила на его поцелуй и после проговорила:

— А я без вас и спать не хочу ложиться, постель постыла без вас, мой господин, даже жена ваша уже не злит. — Бригитт ласково гладила рыцаря по небритой щеке. — Жалею ее иной раз. Плакать хочу все время, едва сдерживаюсь, слуг браню без причины. Жду вас и жду… Во мне ведь тоже ваше чадо… Вы же не забыли?

— Нет, за ваше чадо молюсь еще больше, чем за чадо жены, — ответил кавалер.

— Так вы мне о том хоть написали бы. Или дел у вас много? Пишите мне хоть иногда…

А он слушал госпожу Ланге, а сам повернул ее к себе спиной, поцеловал в шею, крепко сжал ее груди, приласкал, затем наклонил женщину, а она и сама согнулась, подбирая подол ночной рубахи.

— Берите меня, мой господин.

— За тем и приехал, любовь моя.

— Любовь? — Она, кажется, даже всхлипнула.

— Да, вы любовь моя.

⠀⠀

Госпожа Ланге еще оправляла свою одежду, а Волков уже направлялся обратно в обеденную залу. У него оставалось мало времени: скоро уже граф выведет людей из города, надобно успеть к границе владений раньше него.

Когда кавалер вернулся, Элеонора Августа рыдала на верхней площадке лестницы. Не понравилось госпоже Эшбахт, видно, что муж ее Бригитт уводил в темную комнату. Монахиня что-то бубнила своей госпоже, ему в укоризну, но кавалеру сейчас не до баб, он сел доедать печенку и сказал пришедшему и усевшемуся на лавку у стены Увальню:

— Александр, седлайте мне коня.

Тот сразу вскочил.

— Какого оседлать, вороного?

— Нет, он быстр, но невынослив, а мне в доспехе весь день ездить. Серого седлайте.

Увалень кивнул и поспешил уйти, чтобы исполнить поручение. А Максимилиан уже тащил рыцарю наголенник с железным башмаком: пока кавалер доедает, он его обует.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 26

⠀⠀

Дороги не просохли после вешних дождей — глина хорошо держит воду, — но обоза у Волкова не было, потому-то кавалеру удалось по темноте и сырой дороге довести людей до нужного места еще до рассвета. Выслали вперед заставы, предупредив их о том, что с севера или с востока придут кавалеристы Гренера, сообщили им пароли — все как положено, — и только после того дали солдатам посидеть, отдохнуть. Солдаты лезли в котомки за хлебом с толченным с чесноком салом, садились корпорациями, выбирали места посуше; пили из фляг пиво, ели. Было тепло, костры разводить нужды не имелось.

Как только начало светать, рыцарь в сопровождении командиров рот стал объезжать окрестности. Место это было ему хорошо знакомо, здесь его владения граничили с землями графа с востока и с землями города, что лежали западнее дороги; здесь он дрался с Шаубергом. Поездив по округе, выезжая на холмы, господа офицеры как следует огляделись, остановились на самом высоком из окрестных холмов.

Тут Брюнхвальд — ему по рангу положено — и говорит:

— Господа, рекогносцировка показала, что удобной сухой земли тут немного, все низины вокруг холмов сыры, суха только дорога. Полагаю, ее и перегородим. Как вы считаете, господин полковник?

— Все так, — ответил кавалер и замолчал, предоставляя своему капитан-лейтенанту право продолжать.

— Думаю поставить мою, первую, роту прямо на дороге, фронтом на север, глубиной на восемь рядов.

— Восемь рядов? Не