Первая мировая война. История Великой войны, которая расколола мир и привела Европу к гибели - Джон Киган

Галлиполи не оставляет равнодушными потомков всех солдат, которые тут сражались. Деревни Кум-Кале под стенами средневековой крепости больше нет, но заросшее кладбище с мусульманскими надгробьями по-прежнему указывает на то место, где 25 апреля остановилось французское наступление. На военном кладбище над пляжем W похоронены погибшие на «ланкаширском плацдарме», а у деревни Седд-эль-Бахр всего в нескольких метрах выше кромки воды лежат в могилах дублинские и манстерские стрелки, отдавшие жизнь за страну, против которой в Пасхальную неделю 1916 года поднимут восстание многие их соотечественники. А самый печальный из памятников Галлиполи – колонна из белого мрамора на самой оконечности мыса Геллес. Ясным апрельским утром ее можно видеть со стен Трои. Троя и Галлиполи – это две разные, но в чем-то похожие легенды, о чем писали получившие классическое образование офицеры средиземноморских экспедиционных сил из числа добровольцев – Патрик Шоу-Стюарт, сын премьер-министра Артур Асквит и поэт Руперт Брук, умерший от заражения крови незадолго до высадки. Еще неизвестно, какую бы воспел Гомер, знай он о них обеих…

СЕРБИЯ И САЛОНИКИ

Операция на Галлиполи в военном отношении была неудачной, хотя и позволила связать там 14 из 36 турецких дивизий низам (первого эшелона), которые могли быть развернуты в Месопотамии, Египте или на Кавказе. Не удалось также открыть маршрут снабжения через Черное море и российские южные фронты. Еще одной целью действий на Галлиполи была помощь Сербии. Существование этой маленькой, но чрезвычайно воинственной страны, всегда зависевшее от того, что ее враги отвлекались на другие дела, было продлено началом военных действий на Галлиполи и вступлением Италии в войну, которое, в свою очередь, ускорила высадка в Дарданеллах. Впрочем, по мере того как становилась очевидной неудача на Галлиполи, надежды на косвенные эффекты операции, в том числе на присоединение Греции к союзникам и отказ Болгарии выступить на стороне Центральных держав, таяли. Последним аргументом в обоих случаях стало отражение турками десанта в заливе Сувла.

Присоединиться к Германии Болгарию подталкивали локальные интересы – она надеялась вернуть Македонию, которая недолгое время входила в ее состав, но после Второй Балканской войны отошла к Греции и Сербии. Союзники, симпатизировавшие этим двум странам и помогавшие им, явно не собирались способствовать возвращению Македонии, а вот немцы могли бы. Победа на участке Горлице—Тарнув произвела на болгар впечатление, и месяц спустя они начали переговоры с Германией[417]. Союзники внезапно забыли о своих симпатиях к Сербии и 3 августа предложили Болгарии желанную часть Македонии, но было уже поздно. Неудачные операции в Италии и на Галлиполи убедили короля Болгарии и политическое руководство страны, что в их интересах заключить союз с Центральными державами, а не с Британией, Францией и Россией, несмотря на давнюю поддержку русскими Болгарии. Словом, 6 сентября были подписаны четыре договора. Эти договоры предполагали финансовую помощь и будущую передачу Болгарии части сербской территории, но самым главным стало обязательство Болгарии в течение 30 дней вступить в войну против Сербии. Цель кампании, согласованной с Германией и Австрией, состояла в том, чтобы нанести решающее поражение сербской армии и открыть связь со Стамбулом через Белград – столицу Сербии и Софию – столицу Болгарии. Фалькенхайн немедленно сообщил о соглашении Макензену, победителю при Горлице—Тарнуве, и тот приступил к формированию армии. 22 сентября Сербия объявила всеобщую мобилизацию. Были предприняты усилия вовлечь в войну и Румынию, но, в отличие от Болгарии, ее симпатии оказались на стороне союзников. Чтобы разработать план вторжения, сербский театр военных действий проанализировал полковник Хенч – тот самый офицер, доклад которого с поля боя на Марне годом раньше привел к началу окопной войны на Западном фронте.

После неудачного наступления австрийцев в декабре 1914 года сербская армия была развернута на северной и восточной границах страны. Макензен решил нанести удар южнее – там, где Болгария могла бы вынудить сербов распылить силы для защиты Македонии. Сербы располагали всего 11 слабыми дивизиями. Артиллерия у них оставляла желать много лучшего. Болгары способны были выставить против них шесть дивизий, австрийцы семь, а немцы десять – всего 23. Все немецкие дивизии, за исключением одной, были кадровыми и входили в состав 11-й армии – той самой, что оказалась на острие атаки в Горлице—Тарнуве (ее должны были перебросить к Дунаю по железной дороге). Командовал всей группой Макс фон Гальвиц, руководивший взятием Намюра[418].

Соотношение сил оказалось не в пользу сербов, хотя им пришлось держать оборону на родной земле, в труднопроходимой местности, за широкими реками без мостов – Савой и Дунаем, причем ширина последнего превышала 1,5 километра. Воевода Путник выставил неоднородную по своим боевым качествам армию численностью 200 000 солдат и офицеров против 330 000 у Макензена. У сербов имелось 300 пушек, в то время как немцы располагали 1200 орудиями. Единственной надеждой сербов было привлечение на Балканы войск союзников через греческий порт Салоники. Этот план они предложили еще в ноябре 1914 года. План обсуждался союзниками и был отвергнут в пользу решения о высадке на Галлиполи[419]. Сербы рассчитывали, что вмешательство союзников позволит им разгромить болгар на юге раньше, чем немцы и австрийцы начнут наступление на севере, и поэтому обратились с просьбой вернуться к этому плану. Британцы, надеявшиеся подкупом добиться пассивности Болгарии, отказали сербам и посоветовали им отдать территорию Македонии, но те считали такую цену слишком высокой даже перед лицом неминуемой катастрофы. Стимул начать высадку в Салониках пришел с неожиданной стороны. В тот день, когда Болгария объявила мобилизацию, греческий премьер-министр Элефтериос Венизелос сообщил правительствам Великобритании и Франции следующее: если они направят в Салоники войска численностью 150 000 человек, он добьется, чтобы его страна вступила в войну на их стороне, руководствуясь положениями договора между Сербией и Грецией.

Венизелос, которого называли критским львом – в 1905 году он добился независимости своего острова от Турции, стал бы крупной политической фигурой в любой стране, а в маленьком греческом королевстве ему просто не было равных. Он являлся сторонником «великой идеи» – возвращения в состав страны греческих общин на островах Эгейского моря и на побережье Малой Азии – и верил в необходимость помощи союзников для достижения этой цели, а также в их победу в войне. Вследствие этого Венизелос считал организацию помощи Сербии не только реальной, но и необходимой. По его настоянию Британия и Франция согласились немедленно направить войска в Салоники, сначала небольшую группу, а затем все требуемые 150 000 человек – согласно его интерпретации договора между Сербией и Грецией, это оправдает отказ Греции от нейтралитета. Однако Венизелос переоценил прочность своих позиций дома. Король Константин не только приходился кайзеру зятем, но и считал, что в интересах страны сохранять нейтралитет. 5 октября он отправил Венизелоса в