Вооружение Одиссея. Философское путешествие в мир эволюционной антропологии - Юрий Павлович Вяземский

благодатном действии Промысла и в управлении миром. Она «нераздельно разделяюща», она и мощь, и сила, и благость, и чудотворение, и воздаяние, и созидание80. «Мы почитаем Единого нераздельного Духа по сущности и Ипостаси и называем Его многочастным по Его священным выступлениям»81. Предшественник Паламы, преподобный Максим Исповедник, особенно подчеркивал в этой божественной энергетике ее связующее действие. Бог «заключает, объединяет, охватывает и промыслительно связывает внутренней связью все сущее между собой и с Ним Самим»82.

Божественная энергия предопределяет и человеческое познание. «Тварь содержит духовные логосы вещей, которые питают ум»83, мы призваны к «исследованию этих духовных логосов видимых тварей»84, к «созерцанию духовных логосов познаваемого»85, как учит нас Максим Исповедник. Познание сущности совершается через энергии, говорит Григорий Палама. «Этим и отличается энергия от сущности, что через энергии совершается познание, тогда как познаваемое благодаря ей есть сущность»86. «…Это то, что Павел назвал невидимым, но что видимо через рассмотрение тварей»87. По интерпретации архимандрита Киприана, «логосы бытия рассеяны по всей твари, продолжают, осуществляют заложенное в мире божественное повеление производить, творить, умножать и растить. Так как Бог творит не факты, а факторы, то эти рассеянные по всей природе семенные причины называются иногда зиждительными логосами. Но в них надо усматривать не только причины бытия, но и смыслы, разумные обоснования бытия вещей и явлений»88.

Основным (если не единственным) движителем и жизни, и мироздания, и соединения тварного с Несотворенным, части с Целым, индивидуального со Сверхличностным христиане провозгласили любовь. В христианском понимании (по крайней мере, в христианском мироощущении) любовь – это не просто чувство, а некая глобальная категория жизни. «Любовь Христова объемлет нас», – говорит святой апостол Павел89. «Получив заповедь любить Бога, приобрели мы также силу любить, вложенную в нас при самом первоначальном нашем устройстве», – учил святой Василий Великий90. Любовь не только пронизывает и объемлет человечество, но и выводит его за пределы себя. Через любовь осуществляется связь мира с Богом и «теосис», грядущее обожение человека. Согласно Максиму Исповеднику, все созданное должно вернуться к Образу91, и цель Промысла – вернуть и соединить посредством любви то, что разорвано злом92. «Союз или сродство любви» «неслиянно и нераздельно составляет все существа в самих себе и друг в друге; сообщает им взаимную объединяющую связь»93. Единение Бога и человека совершается по их взаимной любви. Бог снисходит к человеку и делается им, а человек, любя Бога и отдаваясь Ему, воображает Его в себе и по благодати делается Богом. Происходит как бы взаимообщение вочеловечения и обожения. Святой Максим любил повторять, что «Бог алчет обожения человека»94. Бог алчет! Вы слышали? Если в таком контексте и религиозном «сверхтексте» мы не можем назвать христианскую любовь потребностью, то я соглашусь с этим ментальным запретом лишь при том условии, что вы поставите эту Любовь выше всех потребностей, как их динамическую и энергетическую причину.

Весьма перспективными для ормологической антропологии мне кажутся святоотеческие представления о воле. Ориген, которого христианская церковь никогда не называла святым, но без которого никогда не могла обойтись в фундаментальных метафизических вопросах, великий Ориген полагал, что есть три воли: воля плоти, воля души и воля духа95. Максим Исповедник в человеке находил две воли: природную (естественную) и рассудочную («гномическую»). Под первой Максим понимал естественное тяготение существа к добру, простое желание, «способность человеческой природы просто хотеть».

В отличие от этой естественной воли воля рассудочная – это уже желание чего-то определенного, желание свободное. Гномическая воля предполагает известное колебание, борьбу мотивов, внутреннюю работу мысли и желаний. Это воля чисто человеческая, несовершенная, а потому часто и греховная96.

Казалось бы, у христианских богословов мы должны найти самую четкую и систематизированную психологию. Увы! Мы можем говорить лишь о некоторых психографических тенденциях. Но эти тенденции для нас весьма показательны.

Во-первых, чем дальше развивается христианское сознание, тем больше в нем проводится различение между телом, душой и духом.

Во-вторых, при нарастающем противопоставлении души и тела постоянно подчеркивается теснейшая и в некоторых смыслах неразрывная их взаимосвязь. Плоть, говорит апостол Павел, настолько тесно связана с душой, что друг без друга они немыслимы. Плоть без души уже не плоть, и душа представима только внутри определенной плоти97.

В-третьих, по Немезию Эмесскому, душа есть невещественная субстанция и «начало, сохраняющее тело»98. Поэтому «лучше сказать, что не душа содержится телом, а скорее тело – душою; и душа не заключена в теле, как в сосуде, а скорее тело заключено в душе. Духовное находится во всем теле, пронизывает его, простирается в нем»99. Душа создана ни до, ни после тела, а одновременно с ним, подчеркивает Максим Исповедник100.

В-четвертых, душа в норме господствует над телом, во взаимодействии с ним пользуется известной самостоятельностью; например, как учил Немезий, во сне и в процессе мышления душа отделяется от тела101.

В-пятых, душа трехчастна, и эти части христианские богословы (во всяком случае Василий Великий, Григорий Нисский и Григорий Палама) называют раздражительной (гневливой), желательной (вожделеющей) и разумной. Характерно, что все три начала (или способности) души Григорий Нисский оценивает положительно, утверждая, что через вожделение душа соприкасается с любовью Божией (!), через разумную часть воспринимает исходящие от Бога ведение и мудрость, а через гнев (раздражительную часть) восстает против лукавых духов. «Этими тремя способностями Бог управляет и господствует над тремя областями: небесной, земной и преисподней, управляет Своей зиждительной, промыслительной и судебной силой». И далее идет мысль, словно специально к нам обращенная. Вот она: «Надобно подробно и тщательно изучить части ее и части частей ее; причины (логосы), образы и проявления ее; соединения и различия ее, т. е. единовидность и трехчастность ее; единичное, сугубое и трегубое начала ее; как эта душа едина и в трех силах созерцается… (курсив мой. – Ю. В.)»102.

В-шестых, как замечает Григорий Богослов, «не весь я чистая природа ум; не весь и худшая, персть; но составлен из того и другого, и нечто иное с ними»103. То есть, хотя мы состоим из души и тела, но сами мы не есть ни то, ни другое, а нечто иное с ними.

В-седьмых, согласно Оригену, душа есть «нечто промежуточное между духом и плотию»; «душа, возвышаясь и следуя за Духом, и отделяясь от тела, не только следует за Духом, но и обращается в Него, и отлагает свое душевное и делается духовной»104. Тут речь идет, конечно же, о Святом Духе, но в тесной увязке с человеческим