Тень Бога. Султан Селим. Владыка османов и творец современности - Алан Михаил

После того как Баязид оказался в безопасности внутри стен дворца, ему присягнули янычарские командиры и имперская правящая элита. Великий муфтий, главный религиозный деятель империи, провозгласил его султаном всея творения, правителем от первого до седьмого континента, с незапамятных времен и во веки веков. После этой простой церемонии в дворцовом саду Баязид в полном военном сопровождении направился к Мечети Султана Эйюпа, сооружению, которое его отец приказал построить после завоевания Константинополя. Здание окружало могилу Абу Айюб аль-Ансари, выдающегося последователя исламского пророка Мухаммеда. Элита империи подарила Баязиду меч первого османского султана Османа[21]. После этих двух простых церемоний, даровавших ему признание династии, Бога и его семьи (за исключением, конечно, Джема), 22 мая 1481 года Баязид стал восьмым султаном империи, через день после своего прибытия в столицу.

Тем временем Джем увяз в Анатолии. Он добрался только до Инегёля, города в чашеобразной горной долине недалеко от первой османской столицы Бурсы, когда до него дошло известие, что дворец захватил его сводный брат. Его распирало от ярости.

Баязид знал, что для безопасности своего правления ему необходимо устранить Джема. Поэтому в качестве первого военного предприятия своего правления, всего через неделю после восхождения на престол, Баязид направил войска в Инегёль. Прибыв туда 28 мая, войска нового султана столкнулись с воодушевленной и свирепой группой солдат. Олицетворяя ярость своего лидера, лояльные Джему соединения разгромили Баязида. Благодаря этой победе Джем взял под свой контроль Бурсу, первую столицу империи и центр международной торговли шелком. Укрыв свои войска во дворце, Джем провозгласил себя султаном Анатолии, что явным образом заявляло о его намерении продолжать войну против своего сводного брата. Он чеканил монеты со своим профилем, и в мечетях Бурсы читали пятничные молитвы (Джума-намаз) в его честь[22]. Теперь в империи было два дворца, две столицы и два султана. Надвигалась гражданская война, ставящая под угрозу само существование империи.

Джем понимал зыбкость и опасность своего положения и пытался вести переговоры, предлагая своему сводному брату оставить ему Анатолию, в то время как Баязиду достались бы западные территории империи от Босфора, что в принципе было примерно равным разделом. Однако Баязид отказался. По его мнению, именно он являлся законным наследником всей империи, а Джем – лишь мятежным врагом государства. Баязид ответил на «предложение» Джема отправкой еще одной армии. И снова силы встретились за пределами Бурсы, но на этот раз люди Баязида одержали решающую победу, изгнав Джема не только из Бурсы, но и вообще из Османской империи, в Сирию. К сожалению для Баязида, им не удалось ни убить, ни схватить его.

Закрепившись на троне, Баязид вызвал своих жен, детей и наложниц из Амасьи. Если не считать церемонии обрезания, состоявшейся почти за два года до описываемых событий, Селим, которому на тот момент было и лет, никогда не покидал Амасью. Из провинциального города, не имеющего выхода к морю, он прибыл в самое сердце империи, где его отец был султаном, а его новый дом – ядром власти.

Дворцовый гарем был грандиознее всего, что только можно было себе представить: обширный комплекс бесчисленных покоев с высокими сводчатыми потолками, соединенных лабиринтом переходов, и десятки зданий, которые нужно было исследовать. Из дворца с садами и балконами, расположенного на одном из легендарных семи холмов Стамбула с видом на Босфор, открывалась захватывающая дух панорама. После ежедневных уроков языка, истории и религии Селим метался от одной смотровой площадки к другой, чтобы полюбоваться Европой и Азией и насладиться морским бризом. Он любил наблюдать, как корабли плавно движутся между континентами, слушать крики орлов и стервятников, мигрирующих на юг от Черного моря. Как шехзаде его держали в некотором отдалении от города, за стенами, но громкие звуки и резкие запахи Стамбула неизбежно проникали во дворец.

Несмотря на то что Селим, как сын нового султана, пользовался всеобщим вниманием и интересом, он чувствовал напряжение. Его отец, особенно в первые годы своего правления, оставался все время настороже, всегда опасаясь Джема. Селим рано понял, что имперская земля под его ногами никогда не будет стабильной.

* * *

Европейские державы, всегда бывшие в курсе событий на своем восточном фланге, планировали воспользоваться этим предполагаемым моментом слабости Османской империи. 4 июня 1481 года, всего через две недели после того как Баязид взошел на престол, папа Сикст IV написал христианским лидерам всех стран Европы, надеясь организовать новый крестовый поход против османов и других мусульман[23]. Месяц спустя папские военно-морские силы присоединились к флоту из Неаполя, чтобы атаковать Отранто, единственное территориальное владение Османской империи на территории Италии. Бои начались в июле 1481 года и продолжались до сентября, когда османские войска сдались, завершив свое более чем годовое пребывание там. Воодушевленный этой победой, христианский альянс нацелился на изгнание османов из Средиземного моря. С подкреплением из 25 кораблей из Португалии папа планировал пересечь Адриатику от Отранто до Валоны (сегодняшняя Влёра) на албанском побережье. Победа там обеспечила бы контроль над обоими берегами стратегического устья Адриатики и создала бы плацдарм для отвоевания частей Албании и Греции, которые Мехмед захватил в предыдущие десятилетия. Но вспышка чумы в Албании и несколько недовольных капитанов кораблей заставили пересмотреть эти планы. Новому султану, даже без собственных усилий, по крайней мере на данный момент, удалось сохранить за собой восточное побережье Адриатики.

На востоке империя мамлюков, главный противник Османской империи в мусульманском мире, воспользовалась междоусобицей для усиления своего военного и экономического влияния на Ближнем Востоке и во всем Восточном Средиземноморье. Чем дольше «Дом Османа» оставался разделенным, тем лучше было для мамлюков. Они радостно встретили Джема в Каире, столице государства, в качестве своего гостя, что превратило междоусобную вражду османов в вопрос международной политики.

Джему просто не могло повезти еще больше – Мамлюкский султанат согласился помочь ему завоевать Османскую империю. Он чувствовал себя как дома при богатом мамлюкском дворе, где ему оказывали уважение, обеспечивали комфорт и роскошь. Однако за стенами дворца Каир был совсем другим. Когда Джем впервые прибыл в город 30 сентября 1481 года[24] он с трепетом смотрел кругом: все было очень непривычно и грандиозно. Из двух крупнейших городов Средиземноморья Стамбул был больше Каира, но Каир избежал оттока населения, с которым столкнулся Стамбул непосредственно до и после 1453 года. Никогда не живший в Стамбуле во взрослом возрасте, Джем был ошеломлен размерами и шумом Каира, его улицами и сводящей с ума теснотой плотно заселенных кварталов. Императорский двор вел свои