Третья миссия - Илья Бровтман

путь зелёным светом и думал, что Давид не понимал, что я двух зайцев убивал дуплетом. Во-первых, обеспечивал доход, чтоб вкладывать в задумки и затеи, а во-вторых, я начинал поход к своей огромной благородной цели. Давиду было видно невдомёк, когда мы с ним воздели к небу кубки: я сделал так, что бы никто не мог в игре плохие совершать поступки. Тот, кто в игре попробует убить — откатится по рейтингу намного. Любителей лукавить и хитрить ждёт долгая и трудная дорога. А увлечённых этою игрой — я думаю, что будет их немало, я проведу дорогою прямой, такой, что людям двигаться пристало. Кто мышь свою проюзает до дыр, познает виртуальную удачу, увидит честный справедливый мир, тот не захочет больше жить иначе. До этого во всех игрушках Зло находится всегда на первой роли. Считается, что крупно повезло тому юнцу, кто больше крови пролил. А в результате зверствует народ, готовы в горло ближнему вцепиться и градус агрессивности растёт, зашкаливая явно за границы. В моей игре продвинется лишь тот и водрузит свой торс на пьедестале кто честно и гуманно бой ведёт, не нарушая правила морали. Войдя в игру как малое дитя, игрок стремится покорять вершины, но только испытания пройдя открыть, сумеет новые картины. Кому стена до неба как плетень, кто действует решительно и резко, тот сможет стать на новую ступень, раздвинув горизонта занавеску.

Глава 6

Земля продрогла в жёлтом ноябре. Потом, укрывшись белым покрывалом, согрелась и однажды на заре весеннее журчание встречала. Всё чаще наступал погожий день, и солнце озаряла землю златом. Раскрыла глазки нежная сирень, одаривая нежным ароматом. Река освобождалась от стекла, ложились предрассветные туманы, а денежная речка всё текла в мои неприхотливые карманы. Я никогда не думал о деньгах. Их вид меня нимало не заботил. Всегда считал, что деньги — это прах и вот их много у меня на счёте. До слёз обидно быть рабом мошны, но только тот по праву молвить смеет, что для него финансы не важны, кто деньги зарабатывать умеет. И вот набит деньгами мой карман, но мне на жизнь и раньше их хватало. Есть у меня конечно дерзкий план, но для него финансов очень мало.

Игра в разгаре, тысячи людей ни в чём, не зная как обычно меры, охваченные бурею страстей, бездумно тратят деньги на химеру. За деньги поднимают свой престиж, чтоб непременно вызвать зависть друга. Когда у ног твоих лежит Париж, то в этом больше Эйфеля заслуга. Тот кто захочет поместить свой дом так, чтоб никто не находился выше воспользоваться вынужден лифтом который вознесёт его под крышу. Людей невольно манит высота. Прекрасно над землёй парить как птица, не думая, что нету свойств кота и можно при падении разбиться. Чем для людей так крыша хороша? В пентхаусы мечтают заселиться, а для меня не стоит и гроша порхающая в облаке синица. Мечтает в небе полетать удав, по лесу пресмыкаться гаду мало и даже в лапы коршуну попав, ликует он, не думая о скалах. Прекрасно видя, как его родня, о камни разбивается в паденьи, не учится. По-прежнему манят его наверх упрямые виденья. Не просто людям жить без булавы. Корона манит как источник света. И каждый хочет выше головы подпрыгнуть и готов платить за это. Но так моя устроена игра, что должен человек понять законы. Приходит долгожданная пора — достойным покоряются короны. Хотя близка заветная мечта, купить её за деньги невозможно. Не может покориться высота, пока желанья мелочны и ложны. На самом деле истина проста: за деньги не открыть ворота рая, но ломятся бараны в ворота, создателей игры обогащая. А рядом может кто-то без мошны клевать ему лишь видимые крошки. Совсем другие качества нужны, чтоб двигаться по жизненной дорожке. В моей игре за деньги не сдают экзамены и не решить задачу. За деньги можно обрести уют, машину, дом, квартиру, или дачу. Но тот, кто прожил жизнь, меня поймёт, что на закате лет так сердце гложет. Пустую славу, призрачный почёт никто с собой в могилу взять не сможет. Лишь то, что ты оставил на земле с тобою вечно будет в преисподней. Ложится мысль морщинкой на челе. Не просто это осознать сегодня. Но тот, кто это понять лично смог укрепит убеждение и веру.

Вдруг мысли оборвал дверной звонок. Я распахнул пред незнакомцем двери. Потёртые спортивные штаны — невзрачная комичная картина, как будто почтальон от сатаны ввалился мне в прихожую детина.

— Нехорошо, — сказал он нараспев, мне даже не удалось удивиться, — нельзя в делах житейских преуспев, с хорошими друзьями не делиться. А мы твои хорошие друзья. Такие, что не жалко миллиона.

Не зная, что ответить, думал я, что жить всегда стремился по закону. Но стоило налоги уплатить, как требовал закон в начале года, и сразу к этим потянулась нить. Откуда б знать им о моих доходах?

— Что ж ты стоишь тут, — я ему сказал, — зайди в квартиру расскажи яснее. Присаживайся и бери бокал. Представься, с кем хоть дело я имею?

Он в комнату зашёл и сел за стол. Я выставил бутылку и конфеты. Я школу телепатии прошёл, и мысль его читал как стенгазету.

— Итак, ты Жорж, но звать тебя Руслан хоть этого братки твои не знают. Ты не стесняйся, наполняй стакан. А что Седой являться не желает? Тебя послал, ты позвони ему. Скажи, что честным людям не пристало, или ему неловко самому ходить по самой кромке криминала. Ты цифру не шутейную назвал. Глотни вино и закуси конфетой. Чтоб я ему такую сумму дал, он должен что-то дать взамен за это. Я просто так копейки не отдам. Ты допивай и нам пора прощаться. Я завтра сам к нему в «Меридиан» приду потолковать часов в двенадцать.

Часы играли полдень, я шагал по мраморным полам «Меридиана». Раскрылась дверь, просторный светлый зал раскинулся чудесной панорамой. Манящей белизной и чистотой сверкали белоснежные салфетки. Я под окном увидел небольшой двухместный стол близ томной статуэтки. Присев за этот стол спиной к окну, салфетку развернув своей десницей, я ресторанный дух, в себя вдохнув, раскрыл меню и стал листать страницы.

Зачем пришёл я в этот чуждый мир? Что ожидаю я от этой встречи? Зачем мне нужен этот рэкетир? Какие услыхать желаю речи? Для тех задач, что предо мной стоят, я многого пока не понимаю. Способен ли лечить змеиный яд ту хворь, что землю нашу разъедает. Болезней много и одна из них корысть и зависть — рэкета истоки. Нет на земле хороших и плохих людей, а есть соблазны и пороки. Гораздо проще чей-то кошелёк забрать, напав голодной волчьей стаей. Одни рубают в шахте уголёк, другие им жилища согревают. Но не обидно было б горняку давать тепло тому, кто пашет нивы. Банкиру, инженеру, рыбаку, всем тем, кого не назовёшь ленивым. Но если есть работник — есть гайдук. Земля всегда щедра на паразитов. По десять ртов у каждой пары рук и все они с прекрасным аппетитом. Хотя бы этот Жорж — вот где амбал. Наверно может съесть быка на ужин. В его мозгу вчера я побывал почти, что ничего не обнаружив. Извилина прямая как стрела и грубая под стать кирке и лому. А мысль одна гадюкой проползла: — как напугать и угодить Седому. А кто такой Седой мне невдомёк. Наверно седовласая горилла. Не знаю, кто командовать бы смог командой негодяев и дебилов?

— Седой Сергей Петрович, — вдруг сказал передо мною с вазой апельсинов явившийся, хоть я его не звал черноволосый низенький мужчина. Я вдруг оторопел от этих слов, приняв его почтенье за ошибку, и в такт ему сказал:

— Антон Орлов, — в ответ на лучезарную улыбку.

Он сел напротив пристально смотря:

— О чём Вы говорить со мной хотели?

Суровый взор был