Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

Гвардейцы построились, каждый держал под уздцы своего коня. Волков, Максимилиан, Фейлинг проехали вдоль строя.

Доспех у всех оказался отличный, но легкий, для пехотного боя, оружие тоже хорошее: у стрелков аркебузы, а из холодного они набрали себе эспад и кацбальгеров.[38] У пехотинцев и клевцы в руках, и топорики. Волков остановился около сержанта пехотинцев, тот, как и было положено ему по званию, держал в руке протазан[39]. Доспех новый, стеганка новая, подбородок спрятан за крепкий бувигер, шлем до бровей, но на щеках и под носом видно седую щетину.

— Я тебя помню, как твое имя?

— Сержант Хайценггер, господин.

— С завтрашнего дня, сержант Хайценггер, к тебе больше никто не будет обращаться на «ты», с завтрашнего дня ты прапорщик и охрана штандарта. Ну и моя охрана тоже. Своим людям скажи, что теперь они доппельзольднеры.

— Спасибо, господин! — обрадовался сержант и тут же закричал: — Ребята, с завтрашнего дня у вас у всех двойное жалованье!

— Эшбахт! — сразу отозвались солдаты. — Эшбахт!

Волков поехал дальше и остановился напротив сержанта стрелков.

— Вермер.

— Да, господин.

— Ты тоже с завтрашнего дня прапорщик. Стрелки и так неплохо получают, но раз уж начали… С завтрашнего дня у твоих людей двойная зарплата.

Солдаты снова славили его. И он был доволен. И солдаты, и стрелки, и оба будущих прапорщика одним видом своим могли обратить нестойких людей в бегство. Теперь можно было и нанести визит в город Ламберг, осмотреть свой новый дом.

После обеда, взяв с собой инженера Шуберта, Максимилиана, Фейлинга, гвардейцев, два десятка саперов и целую дюжину телег, Волков поехал на запад, к мосту, что вел к Ламбергу. Денек был прекрасный: солнце светит в небе над лугами, звонко кричат малые птицы, у реки солдаты Рене топят мужиков.

Капитан выехал к нему навстречу, стал жаловаться:

— Веревок, чтобы вязать сволочей, у нас нет, а если бросать их в воду несвязанными, многие уплывают. Думали, если сломать им руки, они будут тонуть, так они и со сломанными руками уплывают. Очень это хлопотное дело — изводить хамов.

Слушать все это полковнику не хотелось, он поморщился.

— Рене, дождитесь, пока вам привезут веревки, и вешайте их как положено.

— Осталось потопить человек тридцать, на этом закончу.

А тут один из тех мужиков, что сидел на песке и ждал своей очереди, вскочил, и так как был он молод, то легко увернулся от солдата, что их охранял, кинулся к Волкову с криком:

— Господин, господин!..

Волков подумал, что он будет просить пощады, и сразу дал коню шпоры, но подлец бежал к нему, пока его не свалили на землю гвардейцы, но и сидя на земле хитрый хам продолжал орать:

— Коли ответите на вопрос, так я приму причастие пред казнью!

Теперь игнорировать дерзкого мужика Божий Рыцарь не мог, кавалер остановил коня.

— Ну, спрашивай.

— Так вы тут главный? — спрашивал мужик, пытаясь подняться, но гвардейцы ему не давали: пусть на коленях стоит перед полковником. — Вы тот самый Инквизитор?

Причем спрашивал он громко, почти орал, чтобы все слышали. Мерзавец пытался сделать из их разговора зрелище.

— Да, я и есть тот самый Инквизитор, которого Господь прислал, чтобы вразумить вас, — так же громко отвечал Волков.

Он понимал, что все это неспроста, что мужик хочет его посрамить, хотя пока не понимал, как он будет это делать. И кавалер оказался прав. Тут же невдалеке стоял брат Ипполит, четки теребил, лицо его выражало озабоченность. Видно, он уже знал, что за вопрос задаст кавалеру бойкий хам. Видно, и священнику уже его задавали.

— Раз вы пришли от папы усмирять нас, так и в Писании должны быть грамотны, — орал мужик.

— Спрашивай уже.

— Хорошо, ответьте на вопрос: когда Адам пахал землю, а Ева пряла пряжу, где тогда был господин? — прокричал мужик, он был доволен собой, он знал, что ответа на этот вопрос нет, ведь во времена Адамы и Евы никаких господ не было, так было в Писании сказано.

Но разве мог какой-то мужик, глупец от сохи и навоза, поставить в тупик человека, что читал книги на трех языках. Волков лишь усмехнулся и отвечал так, чтобы достоинство криком не ронять, но и так, чтобы слышали его все ближние:

— Пора тебе, дураку, знать, что дело господское — это война. Чтобы мужик землю спокойно пахал, господин должен при мече и шпорах в седле сидеть. И когда Адам пахал, а Ева пряла и ткала, господин был на войне. Как ему Богом и отведено.

— На войне? — Мужик скривился. Он уже не кричал, ответ его удивил, но он еще не сдался. — На какой же войне он был, уж не расскажете? С кем же господа воевали в те времена?

И на этот вопрос у кавалера имелся ответ.

— С воинством сатанинским. Как и сейчас. Пращуры наши были воины Господа, мы — наследники архангелов, а вы, еретики, дети демонов и чертей. Как было прежде, так и сейчас идет.

Мужик явно не ожидал такого ответа, он был ошарашен. А монах стоял и довольно улыбался.

— Брат Ипполит, дай причастие и отпусти грехи душе этой заблудшей, — сказал Волков и тронул коня. Он был доволен собой.

⠀⠀

Дом беглого рыцаря Эйнца фон Эрлихенгена Железнорукого и его супруги не шел ни в какое сравнение с домами Волкова. Даже дом графа Малена в одноименном городе и тот был меньше и старее.

Телеги и всадники, что приехали с полковником, едва не перегородили улицу; стали собираться зеваки. Люди пришли посмотреть на того, кто побил храбрых мужиков, которые несколько лет были их соседями, и для кого бургомистр собирал с них серебро. Сержант стрелков Уве Вермер спросил у кавалера, не разогнать ли зевак, но Волков только махнул рукой: нет нужды, пусть стоят.

Фейлинг помог кавалеру спешиться, и они пошли в дом. Да, Агнес не шутила, когда говорила, что мебель в доме хороша. И в спальне было что взять, и в других комнатах. И книги остались после Агнес, и всякое другое.

— С чего начать? — спросил инженер Шуберт. — Что будем грузить в первую очередь?

— Все, — ответил кавалер, разглядывая мебель в спальне. — Кровать так не вынести, придется разбирать. Сможете?

— Конечно, — отвечал инженер. — Но до вечера не управимся, да и телег мало взяли.

— Не торопитесь, вывезете все в сохранности — получите награду. — Волков не стал мелочиться. — Сто талеров. Но прошу вас следить, чтобы работники ваши не воровали.

— Прослежу.