Проснись и обернись - Алексей Андреевич Корнелюк

правильное время и место – всё это вторично. Ключевым фактором стало умение этих людей подключаться к базе знаний через сон”.

Одна из девушек расстегнула лифчик и закинула его на люстру. Миллиардер схватил её за руку и потянул к себе на стол.

“Везение – это действие, но, чтобы оно произошло, нужно обладать координатами места, где это самое везение случится”, – продолжил закадровый голос с придыханием.

Наблюдая за сногсшибательной блондинкой с упругими буферами, я уже с трудом ловил смысл слов диктора.

“Однако место подключения к вселенскому разуму не резиновое. Места ограничены, и, чтобы соблюдать хрупкое равновесие, раз в 50 лет мы устраиваем перезагрузку”.

Оператор оказывается в спальне и наводит фокус на похрапывающего миллиардера.

Он утопает в подушке, и на его лицо падает лунный свет.

“Чтобы всё прошло незаметно, мы посылаем ложную информацию, и богачи, привыкшие принимать всё на веру, используют совет, теряя всё накопленное богатство.

Происходит перераспределение капитала, и деньги текут в другие руки. Грядут кризисы, общая паника и войны”.

Мужчина широко распахивает глаза, хватает блокнот с тумбочки и что-то записывает. Камера отдаляется, а потом проходит сквозь замочную скважину спальни.

“Потеряв всё, он на людях винит удачу, которая от него отвернулась, но сам знает, что удача ни при чём… Он просто давным-давно подключился к источнику общего знания, присосавшись, как клещ”.

Кадр снова меняется, и вот мы видим тех же мужчин с потухшими лицами, молча глотающих дешёвый алкоголь в захудалом баре.

Картинка стала потухать, и на чёрном фоне зажглись крупными буквами слова “Миром правят масоны”. Затем в слове “масоны” буквы стали исчезать. Остались только “сны”.

Через секунду новая надпись гласила: “Миром правят сны”.

– Теперь уяснил? – Спросил Фобетор с сидения сзади.

Глава 16

От неожиданности я дёрнулся.

– Тише-тише, ты так весь попкорн просыпешь.

Чувствуя в руках что-то твёрдое, я отвернулся, опустив глаза на колени.

И действительно, между двух ладоней я плотно держал кулёк с горячим… Ауч. Я убрал руки, зажав кулёк между колен, и принюхался… Карамель.

– Ну как тебе короткометражка? Фобетор одним прыжком перемахнул с заднего ряда, усевшись на соседнее сидение.

– Не против?

Взяв горсть попкорна, он стал по одной штучке подкидывать его, ловя ртом.

– Звучит как теория заговора, – ответил я, переводя взгляд на летающий попкорн.

– Скорее теория распределения, – подчеркнул он, жуя. – Гляди какое дело…

Вытерев тыльной стороной ладони рот, Фобетор повернулся ко мне и продолжил:

– Нам в целом без разницы, кто входит в круг элит, нам не важен твой цвет кожи, гендер или вероисповедание – мы исходим из количества свободных мест. Вот представь…

Экран кинотеатра исчез, и сквозь дырку мы увидели остановку, на которой стояла толпа народу.

Мела вьюга, и по лицам видно было, что им холодно. Парень, стоя в летних кроссовочках, вообще пританцовывал, чтобы хоть как-то согреться.

– Желающих забраться в автобус много, так?

На этих словах к остановке подъехал автобус, раскрыв три двери. Люди хлынули внутрь.

– Но его ёмкость ограничена: сначала займут сиденья, потом удобные места возле окон, где есть поручни. Другие же будут ехать, как бычки, натыканные в студенческую пепельницу.

Поток всё не прекращался, и видно было, как в задней части автобуса началась потасовка: мужчина толкнул другого, тот развернулся и ударил его, вытолкнув на улицу.

Одна женщина стала кричать. Два мужика начали разнимать драку. Слева женщина стала бить сумкой того, кто налетел на неё.

– Ничего не поделаешь, желающих много, а автобус один.

Двери захлопнулись, оставив кучу недовольных и разъярённых людей на улице.

Дырка, через которую мы наблюдали, исчезла, и вместо неё опять появился проектор.

– Ты можешь долго плевать вслед автобусу и сыпать угрозами, но он уехал, и тебе там места не нашлось… Знакомо?

Фобетор сверкнул глазами, и передо мной, как быстро пролистываемый фотоальбом моей собственной жизни, пронеслись картинки, на которых я с унылым лицом жалуюсь и причитаю. Фотокарточки сменяли друг друга, и я успевал только фиксировать своё недовольное выражение лица.

– Ты там… Так и остался стоять на остановке, жалуясь, что твой автобус ушёл.

Я предлагаю тебе зайти в новый автобус и сесть туда, куда захочешь.

Чувствуя подвох, я заёрзал на сиденье.

– Разве не об этом ты мечтал? – С нажимом спросил Фобетор. – Получить второй шанс? Я дарю его тебе, как кондуктор, вручающий билет на автобус новой жизни.

Запустив руку в кулёк с попкорном, Фобетор снова стал жевать, давая мне возможность подумать… Хотя что тут думать-то?!

– Почему я? – Шёпотом спросил я, заметив, что вцепился в подлокотники.

– Стечение обстоятельств, – ответил он, стряхивая на пол крошки. – Ты долго мёрз, ворчал и ждал автобуса возможностей. Так вышло, что ты одним из первых протиснулся внутрь него.

Повернув голову в его сторону, я нерешительно спросил:

– И что, это всё взаправду? Я смогу стать кем захочу?

Фобетор кивнул, сложив ноги на спинку впереди стоящего кресла.

– Но есть один нюанс, – невзначай бросил он.

Я напрягся.

– Ты… мяу…

Я уставился на Фобетора.

– Мяу!

– Чего?

Черты его лица стали стремительно меняться. Оно превращалось в кошачью мордочку. Декорации кинотеатра тоже стирались…

– МЯУ!!

Когда я открыл глаза, в меня влажным носом ткнулся кот. Ластясь, он настойчиво тыкался мне в подбородок, глаза, уши.

– Твою мать, Тима! – Прикрикнул я на кота, осознав, что полностью проснулся.

Глава 17

Я скинул кота на пол, и тот возмущённо мяукнул.

– Иди ты… – отозвался я, сложив ладони на пылающих щеках.

Так, ещё темно. Перевернувшись на бок, я схватил телефон… Синий свет ударил в глаза… 4 утра.

Дойдя до унитаза, я помочился, опершись о стенку. Голова кружилась.

Слегка покачиваясь, возвращаюсь в кровать.

Состояние расслабленности всё ещё держало меня, и, прикрыв глаза, я попробовал.. у....с....н....у....т…ь…

Тело каменеет. Сначала пальцы, затем шея. Позвоночник прирастает к матрасу. Вдох…

Веки тяжелеют… Выдох…

– Ну и какого хрена? – Тряся меня за плечи, Фобетор уставился на меня широко раскрытыми глазами.

– Аа… аа..

Отшатнувшись, я заскользил. Под ногами снова был лёд.

– Кошка, собака, хомячок, попугайчик? – С кривой улыбкой спросил он.

– Первое, – ответил я, привыкая к яркому свету от ледника.

Нашу льдину вынесло в открытое море, и мы медленно, словно баржа, двигались к здоровенной белой глыбе.

– Тебе повезло, что ты был в третьей фазе сна, иначе пришлось бы ждать сутки.

Зажав