Проснись и обернись - Алексей Андреевич Корнелюк

– Не отвлекайся, – сказал Фобетор, поравнявшись со мной, и, проведя ладонью по белому пятну, замазал прореху.

– Ты слышал когда-нибудь словосочетание “родственные души”?

Я кивнул.

– Родственными душами называют людей, схожих по духу. Как правило, их объединяют одни и те же ценности или цели. У них много общего, и им комфортно находиться друг с другом. Это и есть проявление сонастройки на одинаковую мыслительную волну.

Мы прошли мимо играющих на асфальте детей. Ребятишкам на вид было лет 7-9, не больше. Кучкуясь, они все смотрели в одну точку.

Подойдя ближе, я заметил, что это фишки… Как давно я не видел детей за игрой в них.

– Именно поэтому в детстве легко заводить дружбу. Любишь трансформеров и казаков-разбойников? Ты свой, сонастройка проходит быстро.

Чем старше становишься, тем сложнее сонастроиться с новым человеком, каждый индивид, помимо прожитых лет, обрастает слоем опыта и предрассудков. Приходится долго сковыривать слой за слоем, чтобы добраться до сути.

Оставив позади играющих детей, мы продолжили путь по заполненной людьми улице.

– В фазе осознанного сна можно отправить сигнал о поиске подходящего человека. Отодвинув тучного мужчину, как картонную декорацию, Фобетор протиснулся вперёд, придерживая проход для меня.

– Ты можешь сформировать перед сном запрос, какой человек тебе нужен, и при должной подготовке повторить его во сне. Так обычно и находят партнёров, с которыми, как говорят, проходят через огонь, воду и медные трубы.

Сделав паузу, Фобетор дал мне возможность посмаковать полученную информацию.

Выходит, осознанные сны – это что-то вроде браузера и поисковика: ты формируешь запрос, что ищешь, и далее получаешь набор ссылок.. Ну или в моём случае набор людей.

Чем уже запрос, тем уже выдача кандидатов.

Фобетор по выражению моего лица догадался, что я наконец начал понимать, как это работает.

– Хорошо, допустим, я понял, как он меня нашёл… Но откуда такая ненависть?

– Ты уже получил очень ценные сведения о запросе, и придётся внести плату, чтобы продолжить нашу работу.

– Какую плату? – Недоверчиво переспросил я, остановившись.

– Страхами, – ответил он, сверкнув глазами.

Глава 23

Ноги налились свинцом, и я стал медленно, как во взбитое масло, проваливаться вниз.

Я попытался поднять ногу, но асфальт комками, как жвачка, прилипал к подошве и тянул обратно.

Фобетор исчез, город зажил своей жизнью, и толпа людей стала огибать меня, как прокажённого.

Я провалился по колено и попытался схватиться за мужчину, но тот лишь брезгливо отдёрнул руку.

Зайдя по пояс, я сделал попытку крикнуть, прося о помощи, но губы крепко-накрепко сжались, не пропуская ни единого звука.

Чем глубже я проваливался, тем холоднее становилось тело. Асфальт облепил грудь, шею, а затем и голову.

На миг образовалась темнота, и я стал падать.

В груди всё сжалось. Размахивая руками и ногами, я стремительно летел вниз.

Удар. Тело пружинит, и, слегка подпрыгнув, я на лету переворачиваюсь и пикирую на что-то мягкое.

Зацепившись руками за шерстяную холку, я подтянулся и, перекатившись на грудь, оказался сидящим на игрушке.

Перегнувшись, я разглядел плюшевую морду льва. Смотрю вниз и вижу горку накиданных друг на друга игрушек, в которой лев на самом верху.

Оглядываюсь… Я в небольшой детской комнате, кровать заправлена, ребёнка нет, сквозь развивающийся на сквозняке тюль пробивается лунный свет.

Странные ужасы какие-то…

Стоило мне об этом подумать, как в глубине ящика с игрушками заиграла арфа.

Мне хватило миллисекунды, чтобы узнать тошнотворную музыку из “Щелкунчика” Чайковского.

В животе замутило, руки затряслись, и, плотно зажав руками уши, я стал искать выход.

Двери в комнате не было. Казалось, это просто коробка, декорация детской комнаты, и единственный выход был только через окно.

Встав на льва, я решил оттолкнуться и прыгнуть к подоконнику.

Бросив взгляд вниз, я различил там какое-то копошение.

Игрушки проваливались, и музыка играла всё громче.

Медведи, пони, бегемоты – всё бурлило и дыбилось, и что-то стремительно ползло вверх.

Сглотнув ком в горле, я оттолкнулся и под звук ансамбля полетел к окну.

Перемахнув на бетонный подоконник, я обернулся и онемел от ужаса…

На самый верх, как оживший мертвец, полз Щелкунчик.

Как в старом советском мультике, на игрушке была надета треугольная шляпа, под которой вились белые волосы, красный китель и…

В этот момент Щелкунчик дополз до самого верха и повернулся ко мне лицом, продемонстрировав непропорционально огромные зубы.

От увиденного я стал корчиться, как если бы кто-то беспрестанно царапал ногтями школьную доску.

Щелкунчик скинул вниз льва и, оттолкнувшись, полетел в мою сторону.

Музыка Чайковского уже не играла, а громыхала в этой крохотной комнате.

Оказавшись на подоконнике, Щелкунчик достал свою шпагу и, клацая челюстью, медленно пошёл в мою сторону.

От ужаса я упал на колени и попытался закрыть лицо руками. Веки не закрывались. Я дёрнул руками, но те, словно плети, обездвиженно болтались вдоль корпуса.

Щелкунчик, продолжая клацать челюстью, подходил всё ближе.

Его ничего не выражающие глаза смотрели сквозь меня, и лишь ходившая ходуном челюсть давала понять, что меня ждёт.

Шаг, ещё шаг. Подойдя вплотную, он обхватил зубами мою голову и с жутким хрустом раздавил череп, как грецкий орех.

Глава 24

Крик ужаса застрял в горле. Я вопил, дёргался, упал и корчился на полу, как червь в агонии.

Хруст черепа всё ещё звучал где-то в голове… Я судорожно поднёс к ней руки и, почувствовав острый подбородок, горячие щёки, пульсирующие виски, взлохмаченные волосы, наконец выдохнул..

– Господи, господи.., – шептал я себе под нос.

Мне казалось, на затылке остался след от зубов Щелкунчика.

– Он тебя не услышит, – произнёс Фобетор.

Сквозь щёлочку между пальцами я посмотрел на стоящего надо мной Фобетора, на его кожаные берцы, штаны, развевающийся плащ и такой безразличный взгляд…

– Что это было? – Вымолвил я, потихоньку приходя в себя.

– Твой страх.

Он развёл руками и вскользь добавил:

– Но ты, конечно, даёшь. Бояться Щелкунчика. Ладно бы клоуна, это распространённый страх, но Щелкунчика…

Опершись на руку, я привстал и как бы вскользь задел пальцами затылок. Шрамов или порезов нет. Перед глазами ещё стояла морда этой безжизненной игрушки.

– И что, так будет всегда? Я буду получать ответы или подсказки, а ты будешь брать с меня плату страхами?

Шмыгнув носом, я провёл тыльной стороной ладони по переносице. Как же реален этот сон: все ощущения, чувства… Я быстро посмотрел