Социальный парадокс: автономия, связь и почему нам нужно и то, и другое, чтобы обрести счастье - Уильям фон Хиппель

соображения заставляли наших предков принимать безжалостные решения о том, кто входит, а кто выходит, в результате чего мы очень чувствительны к тому, являемся ли мы чистым расходом или выгодой для нашей группы. К людям, которые приносили группе чистый плюс, относились хорошо, что вызывало у них чувство тепла и принадлежности. С людьми, которые приносили чистый минус, обращались плохо, что вызывало у них чувство беспокойства и тревоги. В результате бесчисленных итераций этого процесса у нас сформировалась сильная потребность быть ценным для нашей группы.

Самостоятельность служит нашей потребности быть полезным, ставя нас на тот же путь, который прошел десятилетний Леброн, чтобы стать легендой (а девятилетний Джорди - чтобы покинуть поле для регби). Во-первых, самостоятельность позволяет нам оценить свои возможности и выбрать домены, в которых у нас наилучшие перспективы. Во-вторых, после того как мы выбрали свои области, автономия позволяет нам решить, как развивать необходимые навыки для достижения наших целей. Поскольку у большинства из нас есть множество областей, в которых мы могли бы добиться успеха, человек, который лучше всего может решить, в каких областях нам следует работать, - это, как правило, мы сами. Мы лучше других знаем, что нам нравится, что нас поддерживает и какой уровень практики мы можем приложить для освоения той или иной деятельности. Наша потребность в автономии позволяет нам противостоять попыткам других людей решать эти вопросы за нас, которые в противном случае могут невольно направить нас в русло, не отвечающее нашим интересам. Если вы когда-нибудь чувствовали, что то, чего хотят для вас ваши родители или романтический партнер, и то, чего вы хотите для себя, - две совершенно разные вещи, именно эта функция автономии привела вас к такому пониманию. *.

Таким образом, автономия служит корректором нашей склонности к конформизму, основанной на связях. Люди испытывают сильную потребность идти в ногу со своей группой - в противном случае они рискуют подвергнуться остракизму, который был смертным приговором для наших предков. Но огромные преимущества, которые дает человеческая способность к кумулятивной культуре, были бы утрачены, если бы мы всегда подчинялись групповым нормам, не задумываясь о том, что есть лучшие способы делать вещи. Наша потребность в автономии гарантирует, что мы всегда будем чувствительны к возможности стать тем, кто привнесет что-то лучшее в нашу группу.

Это не значит, что потребность в автономии мешает нам подчиняться, ведь чаще всего мы подчиняемся настолько бездумно, что даже не осознаем, что делаем это. Я не решаю, остановиться мне или идти, когда попадаю на красный свет, точно так же, как не решаю, стоять ли мне в лифте лицом вперед. Культурные правила, которым мы бездумно подчиняемся, облегчают жизнь всем, и мы следуем им, потому что нет причин не следовать.

Напротив, когда члены нашей группы решают, чем заняться дальше, когда они не уверены, следует ли им выбрать вариант А или Б, и в бесчисленных других ситуациях, наше чувство автономии гарантирует, что мы чувствуем себя вправе высказывать свое мнение до тех пор, пока все не примут решение. Но как только решение принято, группы больше не заинтересованы в спорах и разногласиях, и тогда мы чувствуем давление со стороны других, если не подчиняемся желаниям группы. Это давление заставляет благонамеренных людей закрывать глаза на некоторые из самых ужасных действий человечества, но конформизм необходим для эффективной работы группы в качестве команды. Особенно когда группы вступают в конфликт друг с другом, члены группы должны тесно координировать свои действия, иначе они рискуют быть уничтоженными. Таким образом, по крайней мере в течение последнего миллиона лет наши предки, склонные к конформизму, имели явное преимущество перед теми, кто был склонен идти своим путем или игнорировать групповой консенсус.

Наша потребность в автономии - единственное, что стоит на пути этого чрезвычайного давления, заставляющего нас соответствовать, и гарантирует, что мы готовы использовать возможности блеснуть, если делать что-то немного по-другому - значит делать это немного лучше. Не то чтобы рисковать своими связями таким образом было легко, просто автономия делает это возможным. Я до сих пор помню свою собственную внутреннюю борьбу с этими силами, когда я позволил своему желанию соответствовать превалировать над потребностью в автономии. Я учился в третьем классе, изучая иврит в нашей местной воскресной школе, и однажды после обеда раввин зашел проверить наши успехи. Он взял нашу тетрадь и попросил нас поднять руку, если мы считаем, что ответ на первый вопрос - А, а затем поднять руку, если мы считаем, что ответ - Б. Я был единственным, кто поднял руку за А, затем весь класс поднял руки за Б. Раввин повернулся ко мне и спросил , не хочу ли я изменить свое мнение, учитывая, что все остальные считают, что ответ - Б. Я посчитал разумным согласиться со своими сверстниками и сказал, что так и сделаю. В ответ на мою капитуляцию раввин сказал, что я был прав в первый раз, что мне следовало следовать своим убеждениям и что я не должен так сильно беспокоиться о том, что думают другие люди.

Хотя раввин был прав, мы не можем не беспокоиться о том, что думают другие люди, потому что те потенциальные предки, которых не волновало мнение окружающих, были теми, кто однажды утром проснулся в одиночестве после того, как слишком много раз игнорировал своих товарищей по лагерю. Одиночество было смертным приговором, поэтому их безразличие к другим исчезало вместе с ними. Но в третьем классе я не знал об эволюционном происхождении своего конформизма и сгорал от стыда. Раввин был очень важным человеком в нашей воскресной школе, я же был крошечным ничтожеством, и из-за своей трусости я упустил единственную возможность произвести на него впечатление.

Такие уроки занимают важное место в нашей жизни, потому что они представляют собой спотыкания на пути, когда мы пытаемся найти правильный баланс между связью и автономией. В моем случае я поклялся себе быть более самостоятельным, * но вскоре обнаружил, что этот урок не очень хорошо подходит для общения с друзьями. После нескольких неудачных попыток вырваться на свободу я понял, что связь с друзьями гораздо важнее, чем делать то, что хочется. Лучше играть с ними в кикбол, чем в бейсбол в одиночку.

Автономность на службе соединения

Если поразмыслить над логикой, лежащей в основе эволюции автономии, становится очевидным, что наша потребность в автономии возникла в угоду связям. Автономия помогает нам идти по самостоятельному пути личного развития, который обеспечивал нашим предкам ценность для их группы,