Мифология машины. История механизмов, которые нас пугают и очаровывают - Даниэль Штрассберг

Именно здесь на помощь приходит техника с ее великим обещанием устранить все ограничения, то есть саму реальность, путем тщательного планирования: Интернет преодолевает пространство и время, самолеты бросают вызов гравитации, краны заменяют руки, компьютеры – мозг; по желанию могут производиться воздух и пища, а также транспортировка тепла. Новейшие методы генной инженерии, такие как CRISPR-Cas, должны сделать возможным создание человека по индивидуальному плану, а в некоторых обществах существует право выбора пола. Тело в значительной степени перестало быть обузой, жизнь стала управляемой, и моральные апелляции к природе человека ничего не изменят, потому что стремление подчинить себе течение жизни – такая же часть человеческой природы, как и тот факт, что несмотря ни на что она все же остается неподконтрольной.

Нет, эта проблема не моральная, а техническая. В технических и биологических системах необходим точно выверенный внутренний баланс движущей и тормозящей сил, чтобы они могли функционировать, а также равновесие с окружающей средой, частью которой они являются. Из теории электричества мы знаем, что ток без сопротивления вызывает короткое замыкание, а физиология учит, что каждый шаг затормаживается еще во время движения, иначе нога не сможет плавно коснуться земли и мы будем слишком перегружены. Каждый, кто когда-либо пытался бегать по скользкому льду на кожаных подошвах, знает, в чем проблема: мы падаем буквально на каждом шагу. Болезнь Паркинсона – это не что иное, как чрезмерное торможение из-за недостатка дофамина в базальных ганглиях, зоне головного мозга, отвечающей за координацию движений.

Технический прогресс нарушает этот баланс. Поскольку цель прогресса – сделать механизм или систему больше, быстрее, сильнее и универсальнее, «тормозящая» сторона легко забывается, и в результате устройство разрушает само себя. Усовершенствование парового двигателя Джеймсом Уаттом, которое нам еще представится возможность изучить более подробно, увеличило его эффективность во много раз. Но внутренняя стенка цилиндра, особенно сварные швы, уже не выдерживали тех огромных сил, которые теперь давили на них. Цилиндры периодически взрывались, и операторы были вынуждены эксплуатировать дорогостоящие машины лишь на половину мощности. На создание методов сварки и материалов, способных выдерживать новые силы, ушло больше времени, чем на изобретение самого парового двигателя.

Реальность не облегчает задачу технике, ее нельзя просто убрать с дороги. Это как игра в микадо: каждое прикосновение с одной стороны приводит к дестабилизации с другой. Ни одно ограничение нельзя преодолеть без того, чтобы в другом месте не возникло новое ограничение. Инженер, не обращающий на это внимания, добьется того, что его машина взорвется у него на глазах или разрушит среду, в которой она существует. Представление о гордыне, которое преследует технику на протяжении всей ее истории, можно понять как предупреждающий знак: какими бы замечательными ни были ваши идеи, не забывайте о реальности!

Техника – это грех

Тем не менее остается открытым вопрос о том, почему в европейской истории техника всегда так сильно сближалась с грехом. Почему вместе с техникой люди создавали также богов, отвергающих ее? Разве существование технически подкованных (technikaffine) богов не было бы более оправданным в культуре, которая в значительной мере основана на технике?

Попробуем ответить на этот вопрос. Как мы показали ранее, автоматы – это рукотворные чудеса, и по своей природе они являются нарушением границ: с их помощью человек преступает границы, установленные реальностью, природой или Богом, и тем самым ставит себя на один уровень с богами, которых он изобрел, за что потом получает упреки в высокомерии и самонадеянности.

Даже если диалектика подчинения и нарушения не является антропологической константой, как полагал Вико, она как минимум накладывает отпечаток на нашу культуру. По мнению Вико, люди придумали богов, чтобы подчиняться им. На поэтическом языке «Новой науки» это звучит так: сначала была только равнина, «первое Небо находилось не выше горных высот, где Гиганты первыми молниями Юпитера были остановлены в своем зверином блуждании: это – то самое Небо, которое царствовало на земле»[110]. Впоследствии «первые народы записывали на небе Историю своих Богов и своих Героев»[111]. Небо богов отделилось от земли людей; человек был зафиксирован на земле, именование которой terra связывалось с охраной границ и устрашением (terrere). В переводе это означает: люди придумали богов, чтобы держать себя в узде. В отличие от теории жрецов-обманщиков (от Толанда до Ницше), Вико говорит не об угнетении одного класса другим с помощью богов, но, скорее, видит цель в создании системы ориентации и контроля.

Благодаря богам человек стал воспринимать себя как неполноценное существо, поэтому их изобретение было средством усмирения и контроля и в то же время стимулом к самосовершенствованию. С тех пор как европейский человек начал размышлять о себе, он находится в своеобразном напряжении. С одной стороны, к нему постоянно обращено требование совершенствоваться, стремиться к чему-то более высокому, перерасти самого себя. Прежде всего авраамические религии требуют, чтобы мы подражали Богу. Imitatio Dei[112] или imitatio Christi[113] – это руководящие принципы христианской жизни.

Но если христианин принимает их, он тут же сталкивается с обвинением в гордыне. Божественный голос словно взывает к нему: ты присваиваешь себе то, что принадлежит только Мне. Можно утверждать, что требование совершенствования относится исключительно к морали, а обвинение в высокомерии – только к технике. Но так ли очевидно это различие? Разве медитация не является общепризнанной техникой нравственного самосовершенствования? Разве можно обвинить инженера, который конструирует протез руки, в гордыне? Разве нельзя похвалить его за социальную активность? С другой стороны, разве отшельник, который постится 40 дней, чтобы стать лучше, не должен быть готов к упрекам, что это не его заслуга как человека? Как насчет глубокой стимуляции мозга для лечения болезни Паркинсона? Это все еще морально оправданная попытка помочь больным людям или уже самонадеянная игра в Бога? Очевидно, что провести различие между технической гордыней и моральным совершенствованием непросто. Похоже, техника определяется именно через обвинение в гордыне. Ибо гордыня – это, очевидно, та точка, в которой admiratio, восхищение Богом, превращается в самолюбование, а смирение – в самомнение.

Конфликт между свойственным человеку или культуре высокомерием и необходимым наказанием за него раскрыл еще блаженный Августин в IV веке:

Есть, однако, и другая порода нечестивцев: «зная Бога, они не восхвалили Его, как Бога, и не воздали Ему благодарности». И я попал в их среду, и «десница Твоя подхватила меня», и вынесла оттуда. Ты поставил меня там, где я