Исследование сновидений в состоянии ясного сознания - Фредерик ван Эден

время сна психические функции входят в состояние диссоциации. Моё разногласие, однако, в том, что не диссоциация, а, наоборот, реинтеграция после диссоциации, вызванной сном, является существенной чертой сновидений. Сновидение является более или менее полной реинтеграцией психики, реинтеграции в иной сфере, в психическом, непространственном способе существования. Эта реинтеграция может зайти настолько далеко, что может вызвать полную память повседневной жизни, способность рассуждения и произвольных обдуманных действий.

Сейчас я сделаю краткий обзор девяти типов сновидений, указанных в моей таблице, приводя пример каждого из них, а затем я приведу дальнейшие подробности наиболее важных и интересных типов.

ТАБЛИЦА СНОВИДЕНИЙ

ТАБЛИЦА СНОВИДЕНИИ (продолжение)

[А: обычные сновидения]

Тип «А» — это обычный хорошо известный тип, к которому относится подавляющее большинство сновидений; возможно даже, что для большинства людей, это единственный известный им вид. Они не являются особо приятными или неприятными, хотя это и может меняться в зависимости от их содержания. Они могут случаться в любой период сна, в дневное время или ночью и не нуждаются в каких-либо телесных ощущениях для своего возникновения. Большинство людей, здоровых людей, видят сны; и если они говорят, что не видят, то не ясно, идёт ли речь об отсутствии сновидений или только об отсутствии воспоминаний о них. Такое же сомнение возникает в отношении возможности сна полностью лишённого сновидений. Насколько я могу судить, душа почти сразу же после наступления сна предпринимает попытки реинтегрироваться, и продолжает их на протяжении всего сна. Когда я пробуждался по будильнику в различные часы ночи, я всегда был в состоянии вспомнить кое-какие фрагменты сновидения.

Конечно, я должен признать, что это не неоспоримое доказательство, так как, возможно, что сновидение произошло во временном промежутке между физическим ощущением, причинённым будильником, и получением этого ощущения сновидящим умом. Этот промежуток времени может быть весьма значительным. Это можно сравнить с временем, необходимым «рассеянному» понять смысл заданного ему вопроса; могут пройти не только секунды, но даже минуты, прежде чем он, так сказать, психически услышит вопрос, хотя телесно он очень ясно его услышал и полностью запомнил. В момент пробуждения этот промежуток времени ещё длиннее, и, по моему мнению, это простым образом объясняет так часто упоминаемое, и, якобы чудесное явление, когда спящий пробуждается от какого-то телесного воздействия, которое вплетается в самый конец сравнительно длинного сновидения. Классическим примером этого является сновидение Мори[26], в котором ему на шею упал прут кровати, и в это время ему приснилось, что он лежит на эшафоте и его обезглавливают. Очевидно, что первым событием здесь было телесное ощущение; затем стимул обращается к уму спящего, но он не может дойти до него напрямую; телесное ощущение сперва должно быть, так сказать, психически переведено в виде какой-нибудь истории, заканчивающейся с пробуждением.

Эти сновидения типа «А» демонстрируют диссоциацию с очень несовершенной реинтеграцией и, как указывали некоторые авторы, они, во многих отношениях, приближаются к психозу. Реальные обстоятельства повседневной жизни не помнятся; в них вполне обычна ложная память (парамнезия); они абсурдны и спутаны и после просыпания оставляют в памяти очень тусклые следы.

[В: живые сновидения]

Сновидения вида «В» отличаются от «А» главным образом своей живостью и сильным впечатлением, которое они производят и которое длится иногда часами и днями после пробуждения, сопровождаясь болезненно ярким вспоминанием каждой детали. Эти сновидения в основном считают следствием какого-либо ненормального телесного состояния. Однако я думаю, что их всё-таки следует отличать от патологических сновидений. У меня они были во время совершенно нормального телесного состояния. Однако я не утверждаю, что некоторое нервное возбуждение, психическое волнение или какое-либо неизвестное влияние, приходящее из бодрствующего мира, здесь не присутствуют. Это могло быть, но в большинстве случаев ускользало от моего наблюдения. Сновидения рода «В» вообще крайне абсурдны или противоречивы, хотя и чёткие, и хорошо запоминающиеся. Ум в таких сновидениях полностью диссоциирован, а реинтеграция полна недостатков.

Очень хороший пример этого типа сновидения описан Достоевским в «Преступлении и наказании» (сон Раскольникова накануне убийства). Довольно странно, но у меня было сновидение такого же типа в ночь, после того как я читал эту книгу. В этом сновидении убийцей был я сам [в отличие от сновидения Раскольникова, где ему снилось, как пьяные мужики насмерть забивают лошадь]. Это показалось мне странным, потому что в данном случае причина была очевидна, а моё физическое состояние было полностью нормальным.

Как правило, я нахожу сновидения этого сорта неприятными из-за их абсурдности, их безумного характера и сильного продолжительного впечатления, какое они оказывают. К счастью, они случаются редко, по крайней мере, у меня. Иногда они оставляют сильное убеждение, что они «что-то значат», что они несут какое-то предостережение, пророчество, и когда мы читаем случаи пророческих сновидений, мы находим, что они принадлежат, главным образом, виду «В». В моём случае, я часто находил, что в действительности они ничего не «означают»; однако, иногда я был не столь уверен. Всё зависит от того, в каком направлении мы ищем причины. Так, однажды ночью, когда я был в лекционной поездке, мне довелось быть гостем одного семейства в провинциальном городишке, и спать в комнате, которая, как я полагал, была комнатой для гостей.

У меня была ночь полная самых ужасных сновидений; один длинный беспорядочный кошмар с сильным чувством, что это «что-то значит». Однако я чувствовал себя комфортно, совершенно здоровым и был в хорошем душевном настроении. Я не смог удержаться, чтобы не рассказать следующим утром за завтраком, какая неприятная была у меня ночь. Тогда семья сказала мне, что я спал в комнате дочери, которая находиться в санатории с тяжелым нервным расстройством и которая обычно называла ту комнату своей «камерой пыток».

Другое сновидение из самых отвратительных случилось со мной в Берлине в 1906 году. Я бродил по бескрайним, чёрным, вонючим болотам под покровом тёмной ночи, смертельно изнеможённым и одиноким, старым, бедным и несчастным, полным раскаяния. Но я был совершенно здоров и, более того, в приподнятом состоянии духа. Впечатление было настолько сильным, что на следующее же утро я собрал свой чемодан и без лишних объяснений покинул гостиницу. Я ничего не смог поделать, но мне показалось, как будто комната несла память о каком-то ужасном преступлении. Я так никогда и не смог выяснить, было ли это предположение основано на истине. Спустя месяц я получил известие о моем брате из Ост-Индии, и узнал,