Исследование сновидений в состоянии ясного сознания - Фредерик ван Эден

немного смущённой и растерянной. Теперь я знал, что она должна говорить по-английски, но, тем не менее, она так не говорила. Она лишь сказала: «Я ещё не достаточно овладела голландским». И больше ничего…

4 января 1900.

Снова осознанное сновидение. Впервые две ночи подряд. Я был в Индии в тропиках, и это было очень реально. Так реально, что я спросил себя: «Я в Индии или нет?» И потом: «Нет! нет! Я знаю, я вижу сон, я не в Индии». «Но, — я думал, — как это возможно, что я вижу вещи такими устойчивыми». Рядом со мной был какой-то человек, господин средних лет, который говорил со мною, и я посмотрел на него пристально, и его лицо, его глаза, его седеющие волосы были очень чёткими и устойчиво видимыми, устойчивее, чем в других сновидениях…

Затем пошли обычные сновидения отвратительного содержания. Бальзамирование трупа какой-то дамы. И поедание трупов …

15 января 1900.

Сначала мне снился музыкальный фестиваль, возле Брюсселя. Это было красиво и музыка мне очень нравилась. Я пошел прогуляться в горах, и стоял там над заливом. Там я обрёл сознание своего состояния, и стал думать о своёй встрече с Нелли. Я закричал: «Элси, Элси», неправильно думая, что это было «Нелли, Нелли!» Но никто не пришёл. Тогда я заволновался, что она не придёт, и закричал: «Нелли, вы должны прийти, и вам необходимо запомнить слово «Уолден», Уолден, это место где я живу»…

Вскоре я проснулся, так никого и не увидя.

20 января 1900.

Предыдущей ночью спал плохо. Зато этой ночью случилось длинное осознанное сновидение, длиннее, чем когда-либо, но и более смешанное с обычными фантазиями. Мне приснился ландшафт, залитый лунным светом, и здесь оказался обычный дом, который я принял за какой-то старинный замок. Я возбуждённо говорил о том, как вечерние сумерки могут превратить обычный дом в романтический замок. В то же время я думал: «это такой ландшафт, как я вижу в осознанных сновидениях». Затем я понял, что это было осознанное сновидение.

Я сразу же позвал и стал искать Нелли. Она не пришла, но пришёл один почтенный старый господин. Но я продолжать звать Нелли и зашёл в какой-то дом вместе с этим господином и там, за зелёным каминным экраном, была Нелли. Она была тучной со светлыми волосами. Тогда я начал говорить с ней и сразу же подумал, что я должен говорить по-английски. Я сказал ей, чтобы она подумала об «Уолдене», и сказала это г-ну Смиту. Затем я попросил её повторить слово «Уолден», что она и сделала очень чётко, при этом я видел глубину её рта…

Затем я подумал, что должен отправиться в Лондон вместе с Нелли. Я взлетел вместе с ней, и увидел море и горы на другом берегу и я направился к нему…

Вдруг я понял, что я в Лондоне. Но я потерял Нелли.

А потом встретил её снова, и теперь видел её совсем другой, худой и бледной, с тёмными заплетенными волосами и странными, пристальными, круглыми глазами. Но было приятно, я чувствовал себя хорошо.

4 марта 1900.

Странный сон, с периодом осознанности, затем в сновидении я пересказывал сон… Я осознал себя, когда я был с Керри и мне снилось нечто вроде внутреннего двора, и я стал громко кричать и показывать Керри, как если бы он мог меня слышать. «Смотри! — закричал я, — вот я вижу человека в синем кителе, вот насос, вот кусок мрамора». Я указал на все эти вещи вместе и положил руку на серый, холодный мрамор. Я чувствовал, что мои глаза широко открыты. Тогда я громко закричал: «Нелли! Нелли», и в окне я увидел лицо ребенка. Я спросил: «Вы Нелли?» и лицо кивнуло, оно выглядело расплывчатым, неустойчивым, как обычно ведут себя образы в сновидении. Когда она подошла ближе, она стала больше похожей на мальчика, чем на девочку. Затем я попытался говорить по-английски, и спросил [на английском]: «Вы англичанка? Как ваша фамилия?». Она кивнула, но у меня было подозрение, что она была немка, а не англичанка. Когда я спросил назвать её фамилию, она сказала: «Орріе» или что-то в этом роде, а затем: «Johannes Hendrik Oppidit». Мне пришла в голову мысль: «Это иллюзия и обман».

Тогда мне приснилось, что я проснулся и подробно пересказывал Керри своё сновидение. Я описал свои открытые глаза, насос, человека, кусок мрамора, и я повторил также фразу «Johannes Hendrik Oppidit»…

6 июня 1900.

Снова прекрасное осознанное сновидение. Ландшафт, чувство подъёма и очень быстрого перемещения. Я внимательно посмотрел на свои руки. Я сказал: «это не выглядит как моя рука (правая)», и я заметил, что я могу продлить вид усилием воли…

29 июня 1900.

Снова в Cruysbergen. Самое длинное и самыое замечательное осознанное сновидение до сих пор. Всё началось в Голландии, я видел много людей и сразу же позвал миссис Томпсон и Нелли, но никто не появился. Затем я позвал Майерса, но его я также не увидел.

Я говорил по-английски, а затем какая-то женщина ответила мне. Она была его медсестрой … она сказала “his nurse”. И я не знаю, к кому относилось это “his”. (Когда я проснулся, я понял, что оно относилось к V.D.V.) Тогда я понял, что миссис Томпсон здесь не найти, и что я должен переместиться в Англию. Я сказал: «за море». А потом я пошел по дороге к морю. Там я встретил много людей. Я спросил их, как им удаётся принимать различные формы, которые они изменяли на моих глазах.

Возле моря, я увидел матросов в плащах. Я попросил переправить меня морем. Один сказал, что это будет длиться долго, но я сказал, что это займёт несколько секунд. Потом я увидел волны, и я стал перемещаться по морю. Я заметил, что на воде оставался кильватер, как после корабля. Между тем, я осознавал, что сплю, и даже слышал храп. Я не боялся проснуться. Трижды сновидение прерывалось, а затем возобновлялось. Затем, наконец, я увидел город, шёл дождь, мокрые камни, и куда-то спешащие анг128 личане. Затем я сразу же позвал и — очень странно — не миссис Томпсон, но Беатрис Марсленд, убежденный, что я должен её найти. И я сразу же её увидел. И она сказала [на английском]: «и вы теперь верите, что самовнушения нет?»

[Люди по пути напомнили мне членов коммуны на пути к Уолден.]

Я также ясно чувствовал некую хрипоту у себя в