Пустышка. Что интернет делает с нашими мозгами - Николас Дж. Карр

Некоторые изменения в том, как пишутся и представляются аудитории книги, должны быть очень значительными. По крайней мере, одно крупное издательство, а именно Simon & Schuster, уже начало публиковать электрон­ные романы со вставками видеофрагментов. Эти гибриды получили название vooks. Различные компании проводят множество экспериментов в области мультимедиа. «Все пытаются размышлять о том, как будут выглядеть книги и другие носители информации в XXI веке», - говорит руководитель Simon & Schuster Джудит Керр, рассказывая о vooks.Ц Текст просто больше не может быть линейным».

Некоторые изменения в форме и содержании окажутся не столь заметны, а их развитие будет происходить достаточно медленно. К примеру, по мере того, как всё больше читателей примутся искать нужные им книги через онлай­новые поисковые системы, авторам придётся всё чаще подстраивать список используемых слов под требования поисковых движков - примерно так же, как это уже делают блогеры и другие люди, пишущие в Сети. Стивен Джонсон отмечает целый ряд возможных последствий: «Писатели и издатели нач­нут думать о том, как отдельные страницы или главы будут выглядеть в результатах поиска в Google, и создавать тексты с таким расчётом, чтобы они гарантированно привлекали стабильный поток посетителей, воспользо­вавшихся поисковой машиной. К каждому абзацу будут присоединяться опи­сательные теги для ориентации потенциальных посетителей, названия глав будут тестироваться с точки зрения сравнительного рейтинга».

Многие обозреватели верят, что через опреде­лённое время в устройствах для чтения электрон­ных книг появятся функции, присущие социальным сетям, что превратит чтение в своего рода команд­ный спорт. В процессе изучения электронных текстов мы будем обмениваться репликами и передавать друг другу виртуальные записки. Мы будем подписываться на услуги, которые станут автоматиче­ски дополнять наши электронные книги комментариями и дополнениями, созданными другими читателями. «Совсем скоро, - говорит Бен Вершбоу из Института будущего книги, подразделения Анненбергского центра комму­никаций Университета Южной Калифорнии, - внутри каждой книги будут содержаться обсуждения - как в виде чата в режиме реального времени, так и в виде асинхронного обмена комментариями и социальными аннотациями.

Мы сможем узнать, кто ещё читает книгу в данный момент, и у нас появится возможность вступить с этими людьми в диалог»16. В своём широко известном эссе научный исследователь Кевин Келли даже предположил, что скоро мы станем устраивать онлайновые вечеринки в стиле cut-and-paste¹⁵. Мы сможем создавать новые книги из кусочков текста старых. «После того как книги при­обретут цифровую форму, - писал он, - они превратятся в набор отдельных страниц или даже отдельных абзацев текста. И из этих небольших кусочков текста будут создаваться новые книги», которые затем будут «публиковать и свободно распространять».

Не факт, что именно такой сценарий ждёт нас в будущем, однако прак­тически не остаётся сомнений в том, что тенденция Сети превращать любые медиа в социальные окажет долгосрочное влияние на стиль письма, а следо­вательно, и на язык в целом. В те времена, когда форма книги изменилась для того, чтобы сделать уединённое чтение более комфортным, одним из основ­ных последствий стала индивидуализация писательского труда. Авторы, способные предположить, что внимательный читатель с высокой степенью интеллектуальной и эмоциональной вовлечённости «рано или поздно появится и поблагодарит их», быстро пересекли привычные границы социальной речи и начали использовать совершенно иные лите­ратурные формы, многие из которых могли существовать лишь на бумаге.

Как мы уже видели, новая свобода, присущая индивидуальному писатель­скому труду, пробудила к жизни множество экспериментов, в результате которых увеличился активный словарь, расширились границы синтаксиса, а гибкость и выразительность языка в целом значительно повысились. Теперь, когда контекст чтения вновь меняется от личного к общему и от страницы к экрану, писателям вновь приходится адаптироваться. Им придётся всё чаще приспосабливать свою работу к среде, которую эссеист Калеб Крейн назы­вает словом «групповость» (groupiness), среде, где люди читают, в основном, для того «чтобы испытать чувство сопричастности», а не для личного образо­вания или развлечения18. Когда социальные темы оказываются важнее чисто литературных, писателям, по всей видимости, приходится отказываться от виртуозности и экспериментов в пользу простой, но более доступной формы. Писательский труд станет одной из форм записи разговоров.

Непостоянство цифрового текста окажет своё влияние и на стиль письма. Напечатанная книга представляет собой завершённый объект. Слова, напе­чатанные краской на бумаге, невозможно стереть. Именно эта окончатель­ность процесса производства книги на протяжении многих лет уже давно заставляла писателей и редакторов доводить свою работу до совершен­ства - то есть писать, думая о вечности. Электронный текст является непосто­янным. На цифровом рынке публикация может продолжаться непрерывно, и работа над текстом может идти до бесконечности. Даже после того как электронная книга загружена в устройство, подключённое к Сети, его можно легко и автоматически обновлять - подобно тому, как в наши дни обновля­ются версии программных продуктов. Вполне вероятно, что непрерывность процесса работы над текстом изменит со временем и отношение авторов к своей работе. Стремление к совершенству будет уменьшаться, равно как и художественная строгость. Для того чтобы увидеть, как велико вли­яние представлений авторов и их отношения к объекту работы на процесс письма, достаточно взглянуть на историю переписки. Личное письмо, напи­санное в XIX веке, почти ничем не напоминает личное электронное письмо или текстовое сообщение наших дней. Наша снисходительность в отношении неформального и непосредственного стиля привела к снижению выразитель­ности и потере красноречия20.

Без сомнения, способность объединяться с Сетью и другие свойства электронных книг принесут нам удовольствие и обеспечат возможность развлечься. Возможно (как предполагает Келли), мы начнём воспринимать перевод текстовой информации в цифровую форму как акт освобождения, способ разделить текст и страницу, на которой он был напечатан. Однако за это придётся заплатить свою цену: значительно ослабнет, если не окончательно разорвётся, тонкая интеллектуальная связь между одиноким писате­лем и одиноким читателем. Практика углублённого чтения, ставшая популярной после появления изо­бретения Гутенберга, согласно которой «тишина была частью смысла, частью разума», будет постепенно исчезать - скорее всего, она станет уделом незна­чительной по размерам элиты. Иными словами, мы вернёмся к исторической норме. Как написала группа преподавателей Северо-Западного универси­тета в 2005 году в статье, помещённой в журнале Annual Review of Sociology, недавние изменения наших читательских привычек дают основания считать, что «эра массового чтения [книг]» представляла собой короткую «аномалию» в нашей интеллектуальной истории: «Мы наблюдаем, как подобное чтение возвращается к прежней соци­альной базе: самовоспроизводящемуся меньшинству, которое мы называем читающим классом». По их мнению, пока что не до конца понятно, будет ли читающий класс обладать «достаточной мощью и уважением, связанным с присущей ему редкой формой культурного капи­тала», либо же будет восприниматься как группа эксцентричных любителей «нишевого хобби».