Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

в работе. Что для них ценно. Что трудно. Где их ресурс. И какую роль играют их страхи и потребности — в самых практичных, будничных, внешне «непсихологических» вопросах.

Четыре структуры в работе

1. Шизоидная структура (страх близости / потребность в дистанции)

• Предпочитает абстрактные и теоретические области.

• Выбирает профессии с минимальным межличностным контактом.

• Ценит объективность, независимость и интеллектуальную свободу.

• Трудно работает в команде, но может быть выдающимся аналитиком.

• Видит работу как необходимость для выживания, а не как сферу самовыражения.

2. Депрессивная структура (страх дистанции / потребность в близости)

• Склонна к профессиям с социальной направленностью.

• Глубоко отождествляет себя с работой, воспринимает её как призвание.

• Хорошо работает в команде, но часто перегружает себя.

• Недооценивает свои способности, переоценивает ошибки.

• Чувствует ответственность за всех, заботится о коллегах и подчиненных.

3. Навязчивая структура (страх перемен / потребность в постоянстве)

• Выбирает профессии, связанные с законом, порядком, точностью и контролем.

• Сопротивляется изменениям, предпочитает стабильность и предсказуемость.

• Отличается дисциплиной, усердием, организованностью.

• Стремится к власти, но через соблюдение правил, а не харизму.

• Высокие стандарты, но склонность к догматизму и ригидности.

4. Истерическая структура (страх постоянства / потребность в переменах)

• Ориентирована на творчество, коммуникацию и харизму.

• Предпочитает динамичные, публичные профессии, требует внимания.

• Легко загорается новыми проектами, но может быстро терять интерес.

• Не любит рутину, детали перекладывает на других.

• Главный ресурс — обаяние, спонтанность, способность увлекать и вдохновлять.

Мы — не одна структура. Не один страх. Не один тип

Каждый из нас — это сочетание. Сплетение всех четырёх в уникальной пропорции. Это значит, что внутри нас может жить тревожный порядок навязчивого, и стремление к контакту истерика, и глубокая ранимая тоска депрессивного, и желание исчезнуть в аналитической тишине шизоида. Всё это — не противоречия. А архитектура психики. Когда мы понимаем, как это работает, — мы начинаем видеть. Себя в работе. Себя в партнёрстве. Себя в отказе. Себя в усталости. Себя в том, как мы идём за деньгами или от них убегаем. Себя в том, как мы строим отношения с реальностью. Через выбор. Через стиль. Через попытку защитить самое уязвимое. Понимание своих страхов — это не слабость. Это зрелость. Это способ дать психике то, чего она просит: не чтобы ей не мешали, а чтобы её услышали. И тогда работа становится не только полем напряжения, но и пространством силы. Сила не в том, чтобы быть универсальным. А в том, чтобы быть точным в знании своих потребностей. Сила психоанализа не в том, чтобы что-то «вскрыть» или «откопать», а чтобы признать то, что есть. Потому что часть стыда за себя — это не стыд перед другими. Это сложность признания перед собой того, что было до тебя и живёт в тебе. Даже если ты это не принимаешь.

Психоанализ не даёт гарантии счастья. Но он даёт возможность быть с собой в мире, который не всегда знает, как нас слышать. Это не способ всё исправить — это способ что-то признать. Признать: я не просто результат своей воли. Я — след своей истории. Своих страхов. Своих запретов. Своей ранней боли. И несмотря на это — или именно благодаря этому — у меня есть выбор. Быть не лучше. А быть собой. Не выстраивать идеальный образ. А выдерживать живое присутствие. Всё, что мы здесь рассматривали, — не про типы, не про коробки, не про «кто я». Это про карту. Карту внутренних ориентаций. Страха, потребности, реакции, смысла. И если знать эту карту — можно не идти на ощупь. Можно ошибаться мягче. Терять — с меньшим отчаянием. Искать — с большим доверием. Потому что ты уже знаешь: у тебя есть внутреннее место. Не идеальное. Но твоё.

Узкий горизонт восприятия инноваций часто объясняется силой традиции: когда привычное укоренено слишком глубоко, новое воспринимается как угроза, а не как возможность.

Глава 6. Теория привязанности: почему она важна в контексте искусственного интеллекта?

Когда мы говорим о теории привязанности, мы обращаемся к фундаментальной концепции в психологии, которая объясняет, как наши ранние отношения с родителями и значимыми фигурами формируют базовые модели взаимодействия с миром. Эти модели, или паттерны привязанности, определяют, как мы просим о помощи, как выстраиваем близость и как реагируем на поддержку или её отсутствие. Изначально теория привязанности объясняла, почему дети по-разному реагируют на разлуку с матерью и как это влияет на их дальнейшую способность строить отношения. Однако со временем стало очевидно, что эти паттерны сохраняются и во взрослом возрасте, оказывая влияние на все сферы жизни — от личных отношений до профессионального взаимодействия. Но почему нас сейчас интересует привязанность в контексте искусственного интеллекта? Дело в том, что ИИ, как своеобразное зеркало, позволяет нам увидеть собственные модели поведения и отношения с миром в неожиданном ракурсе. Мы иногда взаимодействуем с алгоритмами так, как будто они могут нас понять, при этом даже не задумываясь о том, что кто-то способен нас услышать. Или наоборот — мы вообще не умеем формулировать просьбы, потому что не верим, что нас поймут. Это ярко проявляется в том, как мы задаем вопросы ИИ: часто либо слишком уклончиво и неопределенно, либо слишком навязчиво и тревожно.

Модели привязанности и просьба о помощи

Когда мы говорим о модели привязанности, легче всего объяснить её через то, как мы просим о помощи. Давайте разберем это через призму четырех основных типов привязанности.

1. Надежная привязанность. В случае надежной привязанности человек чувствует, что он ценен и заслуживает поддержки. Когда он просит о помощи, это происходит естественно и уверенно: «Я достоин помощи, и я её получу». Это базовое убеждение лежит в основе доверия к миру и людям вокруг.

2. Тревожно-амбивалентная привязанность. Здесь ситуация кардинально отличается. Человек с таким типом привязанности постоянно колеблется и чувствует себя ответственным за то, чтобы «запустить» мать или другую значимую фигуру в действие. Он вынужден «трясти» ситуацию, чтобы на него обратили внимание. За этим стоит глубокая неуверенность: «Я не уверен, что меня увидят, и не верю, что кто-то позаботится обо мне». Даже если он обратится к врачу, он будет сомневаться, что врач сделает всё наилучшим образом.

3. Избегающая привязанность. Этот тип привязанности проявляется в избегании проявления нужды. Человек убежден, что, если он покажет свою уязвимость или сложность, на него просто не обратят внимания. «Если я проявлю свои потребности, я стану обузой». Поэтому он часто молчит и даже не заявляет о том, что ему нужна помощь. Его мир и его переживания