Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

Как потребность в принадлежности становится источником силы

Некоторые люди не умеют «не включаться». Им невозможно быть просто рядом. Они оказываются в поле другого человека — и начинают чувствовать. Слишком глубоко. Слишком быстро. Слишком пронзительно. И тогда — начинают заботиться. Или страдать. Или всё сразу.

Так живёт депрессивная часть нашей психики. Это не «про слабость». И не «про плохое настроение». Это про способ существования, в котором всё имеет значение. Каждое слово. Каждое молчание. Каждый взгляд, который прошёл мимо, и каждый, который задержался дольше, чем нужно. Это способ быть в мире, где любое отклонение — боль. Любое отвержение — как утрата. А утрата — невыносима. Там, где другие проходят мимо, депрессивная часть чувствует: что-то не так. Там, где другие говорят: просто забудь — она продолжает чувствовать. Потому что для неё всё, что было, — не просто «прошло». Это стало частью. Потеря — не забывается. Она носится внутри, как будто другого способа жить нет. Её потребность проста: быть с кем-то. Быть для кого-то. Быть нужным. Но не ради признания. А ради чувства, что она существует. Что она имеет право на существование, потому что она нужна. Потому что она даёт. Потому что она незаменима. Да, у этой части много боли. Она часто перегружена. Часто разочарована. Часто ощущает, что делает слишком много, а получает слишком мало. Часто остаётся в отношениях, которые давно истощили её ресурс, — просто потому, что уйти кажется предательством. Но именно здесь живёт один из самых недооценённых ресурсов личности — способность быть рядом с другим в его боли. Депрессивная структура умеет быть с тем, кто уязвим. Она не отшатывается. Не пугается. Не требует: «соберись». Она остаётся. Слушает. Вовлекается. Переживает вместе. Это не слабость. Это редкий дар. В команде, в семье, в терапевтическом пространстве, в работе с людьми — это именно та часть, которая не уходит, когда становится тяжело. Она умеет заботиться. Не потому что должна. А потому что иначе не может. Это её способ любить. Способ быть живой.

В работе это часто становится основой миссии. Депрессивная структура не может работать «для галочки». Она включается всей собой. Впитывает нужды других. Становится незаменимой. Именно в этом её ресурс — она вникает, запоминает, помнит, доделывает. Она не бросает на полпути. Она в команде не потому, что «социальная», а потому, что глубоко чувствует: ответственность — это не пункт в договоре. Это внутренняя этика. Это «я обещала — значит, сделаю». Иногда это приводит к перегрузке. Да. Но если рядом появляется кто-то, кто умеет её сдерживать, кто поддерживает и возвращает её к себе — она становится не просто опорой, а силой, которой можно доверить самое хрупкое.

В деньгах она часто колеблется. Не потому что не умеет — а потому что боится забрать «слишком много». Или получить не то, что заслуживает. У неё легко возникает вина. Или стыд. Или ощущение, что она не имеет права на успех, если другие страдают. Она может много работать и мало просить. Делать больше, чем оплачен труд. И в этом — риск. Но и точка роста.

Если эта часть осознаёт: да, я нуждаюсь — и это нормально, да, я хочу, чтобы мне дали, — и это не слабость, да, я делаю много — и претендую на большее, — тогда появляется возможность жить не только отдавая, но и принимая.

И ещё: депрессивная часть — одна из самых надёжных для партнёрства. Потому что она чувствует границы другого. Потому что она не бросает. Потому что она не обесценивает боль. Она не делает «как удобно». Она делает «как правильно». Пусть иногда в ущерб себе. Но если ей показать, что и она тоже важна, — она расцветает.

Если вы узнали в этом описании себя — помните: ваша ранимость не делает вас слабым. Она делает вас настоящим. Потребность депрессивной части — в принятии, в связанности, в том, чтобы знать: она важна. А её ресурс — в эмпатии, в глубине, в способности быть с другим не через форму, а через чувства. И оставаться. Даже тогда, когда всё остальное ломается.

Письмо второе. Депрессивный. Я надеюсь, ты прочтёшь…

Я долго думал, нужно ли это писать. Не потому что мне нечего сказать. А потому что мне кажется, что это никому не нужно. Что ты не прочтёшь. Или прочтёшь, но не заметишь. Или заметишь, но подумаешь, что я преувеличиваю. А я правда стараюсь этого не делать. Я часто чувствую, что всё уже поздно. Что всё, что я мог, — я упустил. Что если бы я сказал это раньше — было бы иначе. А теперь уже нет. И всё, что я могу, — это оставаться рядом. Молчать. Помогать. Держать. Никому не мешать. И незаметно надеяться, что меня заметят. Я не умею конфликтовать. Мне физически больно, когда кто-то не согласен. Как будто это не спор, а удар. Как будто любое «нет» — это «ты мне не нужен». Поэтому я соглашаюсь. Даже если думаю иначе. Даже если внутри всё говорит, что надо было возразить. Я не возражаю. Я боюсь потерять связь. Я боюсь, что, если я проявлюсь, — ты уйдёшь. Меня легко обидеть. Но я не покажу. Я скажу, что всё нормально. Я улыбнусь. Я поддержу. А потом ночью буду думать, что я опять сделал не так. Почему меня не выбрали. Почему не позвали. Почему не сказали спасибо. Почему мне снова показалось, что это близость, а это была просто вежливость. Мне часто кажется, что я лишний. Даже в своей жизни. Даже в том, что я сам создаю. Как будто я не имею права занимать слишком много места. Слишком много просить. Слишком ярко светить. Я лучше отойду. Я лучше подстрахую. Я лучше сделаю вдвое больше, чем попрошу. Я не жду многого. Но то, чего я жду, — я жду всей душой. И если не получаю — мне кажется, что это моя вина. Что я опять был недостаточно. Недостаточно нужным. Недостаточно хорошим. Недостаточно живым. Я не умею просить. Но я умею давать. Иногда слишком много. Я отдам тебе своё время, силы, внимание. Я устану, но не покажу. Я выгорю, но продолжу работать. Я поставлю твою потребность выше своей — не потому что я святой, а потому что мне так проще. Потому что если я нужен — значит, я есть.

В работе я растворяюсь. Это не профессия — это миссия. Я не считаю