Путь к блаженству - Патриция Гарфилд

Однажды во время медитации, когда ток разделился на ручейки, стекавшие по обеим сторонам головы и шеи, а также по скулам вдоль ушей, я ощутила, что мои щеки излучают вихри энергии — как в сне «Женщина с Зафиксированным Взглядом».

Во время другого сеанса медитации я почувствовала, как поток пробивался вверх сквозь макушку моей головы — в том месте, которое китайцы называют «сто перекрестков». Он разделялся на рукава, все более и более тонкие, и самые узенькие ручейки струились волнистой линией перед моими ушами, изгибаясь затем по щекам к уголкам рта. В моей голове вспыхнул образ женщины из сновидения, увиденного несколько лет назад. Она тогда произвела на меня сильное впечатление, и я нарисовала ее, как рисовала многих персонажей своих снов. Это была первобытная женщина, поселившаяся в племени рабов-«хранителей змей». В том запутанном сне происходило примерно следующее:

Главное, что должны делать люди из порабощенного племени, — это охранять безопасность змей. Змеи, одетые в сбрую наподобие конской или в ошейники и поводки, как собаки, выползают погулять и поплавать в сопровождении своих рабов-телохранителей. Я замечаю одну женщину с красивым и умным лицом, чья голова повязана синим платком. Она разговаривает не словами, но музыкальными звуками, мелодичными, как звучание колокольчиков. Исполненная благоговения, я наблюдаю за этой женщиной, которая стоит напротив меня, за открытой раздвижной дверью. От крыльев ее носа отходят тонкие золотые проволочки, похожие на кошачьи усы. Она открывает дверь…

(«Говорящая на Языке Колокольчиков», 1 июля 1975 г.)

Теперь я сама, излучая всем телом энергию, ощущала, как тонкие золотые усики щекочут мои щеки. Мои давние сны отражали те же физические ощущения, которые теперь рождались в моем теле. Значит, уже тогда, когда мне снились эти давние сны, в моем теле циркулировал энергетический поток.

По мере того как я в бодрствующем состоянии все явственнее ощущаю энергетический поток, язык моих сновидений тоже проясняется. Во сне я танцую, кружусь и подпрыгиваю, исполняя балетные па, — а проснувшись, ощущаю, что «бурлящие ключи» в подошвах моих ног порождают неистовые вихреобразные потоки. Мне снится, что я ощупываю золотистый волосок, выросший у основания позвоночника, — а наутро я чувствую у себя в копчике покалывание. Перед тем как я обнаружила, что ток циркулирует в устойчивом ритме между моей головой и тазобедренной полостью, мне приснился сон о сигарете, зажженной с обоих концов. С каждым сном язык моих сновидений становится более внятным. Я вижу, что «значение» моих снов, их символическое содержание, — это поверхностный слой, накладывающийся на определенное физическое ощущение. Мои сны многослойны, но их основу образует движение энергетического потока. Теперь язык моих снов стал более прозрачным, и я понимаю почти все.

Разумеется, взаимосвязь между снами и медитацией «работает» в обоих направлениях: мой медитативный опыт отражается в снах, а сны, в свою очередь, предвосхищают медитативный опыт. Незадолго до того, как у меня открылся теменной канал, я видела сон, в котором мне на темя капала вода; после открытия канала у меня в течение многих дней болела макушечная область — а персонажей моих снов все это время били по головам камнями или молотками, и им было так же плохо, как мне. За ночь до того, как у меня во время медитации открылась область солнечного сплетения, мне снилось, что я не могу проехать через запертые ворота, но в конце концов ухитряюсь преодолеть их и паркую свою машину в каком-то на первый взгляд совершенно неподходящем месте. Я проснулась оттого, что вместо привычной уже тупой боли в области солнечного сплетения почувствовала внезапную мучительную резь. В ночь после открытия моего переднего срединного канала, когда во время медитации энергия наконец протиснулась сквозь солнечное сплетение и спустилась ниже пупка, мне приснилось, что я надеваю на себя обтягивающее платье с передней вставкой из прекрасных голубых кружев. Спустя несколько ночей я во сне увидела себя в прозрачной блузке, сквозь которую просвечивали груди. Так в сновидческих образах отразилась «открытость» передней части моего тела. Мои сны одновременно и предвосхищают процесс медитации, и отражают его.

Если я днем перегоняла энергию вверх и вниз, мне ночью снились «американские горки», эскалаторы, крутые холмы, горнолыжные трассы, спуски по желобу, резкие повороты на дорогах, лестницы, ведущие вверх и вниз, — все это говорило о том, что, в то время как я видела обычные сны, мой внутренний поток поднимался и опускался; как только я привыкла к его циркуляции, склоны в моих снах стали более пологими. Частый в осознанных снах мотив полета вверх и резкого вертикального спуска на землю обрел в моих глазах новый смысл: это поток энергии взлетал вверх по позвоночнику и устремлялся вниз, к своим истокам, таящимся в глубине моей тазобедренной полости. Новый язык, на который я научилась переводить свои сновидческие символы, заслуживает описания в отдельной книжке; что ж, может быть, я вернусь к этой теме в другой раз.

Затворившись внутри себя самой, я «поворачиваю большой руль» и запускаю свой энергетический поток. Наяву и с ясным сознанием я, медитируя, переношусь в иное пространство, которое прежде открывалось мне только в осознанных снах. Круговой путь, совершаемый энергией внутри моего тела, становится живой мандалой; мой кожный покров превращается в храмовые стены, в пределах которых обитают и действуют различные персонифицированные силы.

Жадность как стремление безоглядно уйти в какую-то деятельность, как желание приобретать все возможные блага (которых становится так много, что ты просто не в состоянии их использовать) — это качество, соответствующее энергии Северного Квартала. В тибетских буддийских мандалах правителем Северного Квартала является Амога-сидхи, победитель жадности. (Сидхи в переводе с санскрита означает «магическая духовная сила».)

Амога-сидхи сидит в позе медитации и держит в лежащей на коленях левой руке свой символ, два скрещенных скипетра-ваджры[86]. Его правая рука приподнята и повернута ладонью к зрителю — в жесте, который означает: «Не бойся!» В характере этого божества есть что-то общее с холодными ветрами Севера.

Его цвет — темно-зеленый, цвет «полуночного солнца». Считается, что мистический умиротворяюще-зеленый цвет его тела и зеленый свет, излучаемый его сердцем, представляют собой сочетание темно-синего ночного неба и желтого света внутреннего солнца[87]. Первоэлемент Амога-сидхи — ветер, движущийся воздух. Этот бог, сидящий на лотосовом троне, который поддерживают гаруды, мифические полулюди-полуптицы,