Путь к блаженству - Патриция Гарфилд

Когда энергия, воплощением которой он является, проявляет себя в невротической форме, она принимает обличье жадности, зависти или ревности. Человек, манифестирующий эту энергию в форме невроза, стремится угнаться за всем, боится, как бы его не обошли. Однако в преобразованной форме та же энергия становится мудростью, позволяющей справиться с любым делом. Обретя эту Всемогущую Мудрость, мы уже не действуем из своекорыстных побуждений, не ищем выгоды, не добиваемся каких-то конкретных целей. Мы действуем, имея в виду благо всех; делаем то, что необходимо сделать в данный момент, — и устраняем все препятствия на этом пути.

Таким образом, Амога-сидхи — с его холодным цветом, с его жестом, отгоняющим страхи, с его беспристрастными действиями — является победителем жадности, зависти и ревности. Он учит Успешному Свершению Наилучших Деяний. Он, подобно другим богам, предстает во множестве форм — то как монах, то как царь, то в паре яб-юм со своей супругой, то в своем гневном облике (один или с супругой), то окруженный, вместо сияющего света, ореолом пламени.

Для своей Мандалы сновидений я выбрала в качестве главного божества Северного Квартала женщину из первобытного племени, Говорящую на Языке Колокольчиков. Правда, она не зеленая; но ее синий, как ночное небо, платок и ее золотые усики в совокупности могли бы произвести как раз тот самый оттенок. Я надеюсь, она будет напоминать мне о моей склонности к излишествам, о моей жадности к вещам, о том, что я слишком много думаю о себе. Возможно, она поможет мне обрести мудрость, которая имеет в виду благо всех; ту мудрость бесстрашия, которая учит отдавать, а не пытаться завладеть чем-то для себя; которая уравновешена, активна и безмятежна. Я поместила символ этой женщины, колокольчик, в Северный Квартал своей Мандалы сновидений. Другие связанные с нею сновидческие образы, ее помощники, представлены на итоговом рисунке мандалы цветными точками.

Образ Говорящей на Языке Колокольчиков для меня священен. Ее мелодичный голос напоминает мне о вибрации энергетического потока. Я признаю, что те ощущения, которые возникают у меня во время медитации, можно объяснять по-разному: гипнотическим эффектом, связанным с сильной концентрацией сознания в момент релаксации, просто игрой воображения, чьим-то духовным влиянием и т. д. Мне лично наиболее близка точка зрения даосов — потому что всякий раз, как я следовала их древним предписаниям, это вызывало в моем организме глубокий отклик. Говорящая на Языке Колокольчиков олицетворяет в моих глазах силу, которая — каково бы ни было ее происхождение — в настоящее время активно действует внутри меня. Подобно ветру, первоэлементу, который может перемещаться в любом направлении, поток энергии тоже способен двигаться и трансформироваться. Порой красота этого движения достигает почти неописуемых высот:

Я нахожусь в своей спальне (что соответствует действительности) ранним воскресным утром. Одеваясь, я вдруг слышу перезвон колокольчиков. Их тон изумителен. Они вибрируют и резонируют подобно тибетским гонгам, снова и снова, наполняя воздух вокруг меня журчащей звуковой рябью. Я удивлена этим необычным звуком и размышляю, откуда он может исходить: ведь никогда прежде я не слышала такого мелодичного звона.

Я решаю, что, наверное, где-то поблизости есть китайская пагода. Колокольчики звучат так прелестно, что я широко распахиваю окна, чтобы лучше их слышать. С каждой новой волной звука все мое существо вибрирует ей в такт.

(«Колокольчики китайской пагоды», 11 августа 1977 г.)

Этот фрагмент сна был настолько реалистичным, что, вспомнив его по пробуждении, я была уверена в подлинности своего переживания. Лишь постепенно до меня дошло, что в бодрствующем состоянии я ни разу не слышала таких чудесных перезвонов и что никаких китайских пагод по соседству не было, — пришлось признать, что эпизод с колокольчиками мне приснился.

Если образ китайских колокольчиков из этого сна отражает какой-то этап моего медитативного развития, то, возможно, я еще услышу подобную музыку наяву, в состоянии медитации. Ведь многие из моих медитативных переживаний были предсказаны в осознанных снах — почему бы не зазвучать еще раз и этим эфирным нотам? Они, безусловно, повторяются в моих снах: перед реалистическим сном о китайской пагоде был еще сон «Говорящая на Языке Колокольчиков». Эти перезвоны — эхо магического потока жизненной энергии.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. Ветвящаяся Женщина

БЛИЖЕ К КОНЦУ обычного запутаного сна, в котором я, между прочим, попала под дождь (мотив холода), а у моей матери закружилась голова (мотив головокружения у какого-то персонажа, отличного от меня, появился в моих снах значительно раньше, чем мотив головокружения у меня самой), место действия вдруг резко меняется:

Солнечным ветреным днем я взбираюсь на красивый холм. На ходу я размышляю о романе «Джейн Эйр», который прочитала несколько месяцев назад: о том, что сон Джейн сыграл решающую роль в развязке ее истории. Вдоль дороги, по которой я иду, растут яркие цветы, и, проходя мимо, я срываю самые красивые из них. Некоторые цветы, стоит до них дотронуться, осыпаются, и я говорю себе («планирование снов»): «Этого нельзя допускать. Я могла бы обращаться с ними бережнее». Хотя во сне это трудно осуществить и, несмотря на все мои старания, лепестки облетают, а стебли ломаются, я все-таки ухитряюсь набрать целую охапку прекрасных, без единого дефекта, цветов.

Добравшись до вершины холма, я становлюсь свидетельницей величественной сцены. Опустив глаза, я вижу, что внизу подо мной тянется длинная каменная стена. Через довольно большой пролом в кладке видна протекающая за стеной река; я знаю, что это царская река. Я, очарованная, наблюдаю за тем, как маленькие лодки с сидящими в них смуглыми людьми проплывают мимо пролома. Я почему-то уверена в том, что эти люди — родичи царя.

Поравнявшись с холмом, некоторые из них смотрят вверх и, заметив меня, дружелюбно улыбаются. Я чувствую, что у меня на голове какой-то особенный убор — может быть, шляпа из цветов. Я не вижу, как именно он выглядит, но ощущаю его вес и, когда двигаю головой, форму.

Вдруг маленький ребенок, сидящий в одной из лодок, показывает пальцем на мой убор и, по-детски неправильно строя фразу, выкрикивает: «Ксеркс дать ей это!» Люди почтительно перешептываются: «Ксеркс, Ксеркс» — и, проплывая мимо пролома в стене, по очереди разглядывают меня. У меня появляется странное чувство — я ощущаю себя кем-то вроде богини или доброго духа. Очень красивая смуглая девушка, стоящая в одной из лодок, светло улыбается мне и просит: «Ксеркс, останься!» Волна блаженства захлестывает