Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

психоанализ умеет слушать именно её. Мир, в котором мы живём, слишком быстрый, слишком яркий, слишком требовательный. Но не в этом его уникальность. Защитные механизмы не возникли в XXI веке. Они не побочный эффект цифровой эпохи. Они — основа психической жизни. С тех пор как появился субъект, появился и способ его оберегать. Психоанализ с самого начала знал: защита — это не аномалия. Это дыхание психики, когда воздух слишком резкий. Фрейд не изобрёл защитные механизмы. Он их описал. Он дал им имена, потому что понял: там, где нельзя выдержать, — психика выстраивает форму. Примитивную или зрелую. Спасительную или ограничивающую. Разрушающую или оберегающую. Но всегда — необходимую. Ни одна защита не приходит зря. Ни одна не включается случайно. За каждой — история напряжения. История того, как субъект встал между разрушением и спасением. И выбрал — не быть в реальности, но остаться в целостности.

Эскапизм — лишь одно из лиц этой стратегии. Он не каприз, не болезнь, не стигма. Он — древняя форма удержания Я. Потому что психика не обязана быть адаптированной. Она обязана выжить. А всё остальное возможно только потом.

То, что мы забыли, но что помнит нас.

Глава 8. Психоанализ: между точностью и доступностью

Психоанализ — дисциплина, рожденная из стремления дать слова тому, что на первый взгляд кажется невыразимым. Его язык пронизан метафорами, насыщен теоретическими конструктами и требует постоянного движения между абстракцией и конкретикой. Парадоксально, но психоанализ, стремящийся к прояснению, часто сам оказывается трудным для понимания. Почему так происходит? В основе психоанализа лежит попытка ухватить процессы, которые не поддаются прямому наблюдению: желания, страхи, бессознательные конфликты. Эти движения души невидимы и едва уловимы. Чтобы говорить о них, психоанализ заимствует понятия из других областей — медицины, философии, лингвистики — и трансформирует их. Например, такие понятия, как «либидо», «сопротивление» или «перенос» не являются объективными фактами — они представляют собой конструкции, которые помогают описать сложные, многослойные процессы психики.

Эта многозначность создаёт двойной эффект. С одной стороны, психоанализ становится мощным инструментом, позволяющим проникать в глубинные слои человеческой природы. С другой — его язык превращается в барьер, особенно для тех, кто только начинает своё знакомство с дисциплиной. Он может казаться пугающе элитарным, даже замкнутым на себе. Это напоминает загадку, где каждое слово раскрывает смысл и тут же прячет его за новой интерпретацией.

Почему так сложно говорить о психоанализе просто, не упрощая его до плоских формулировок? Потому что каждое понятие в нём несёт в себе внутреннее напряжение — между точностью и интерпретацией, между научной строгостью и поэтической метафоричностью. Эта двойственность — не случайная помеха, а сущность психоанализа как метода: он не может быть абсолютно точным, потому что работает с непознаваемым и невыразимым. Но и утратить сложность он не может, потому что тогда исчезнет сам предмет исследования — движение души. В этом и состоит вызов: как сохранить двойственность — доступность и сложность, — не нарушая целостности дисциплины? Как говорить о бессознательном так, чтобы не редуцировать его до простых схем, но и не отталкивать тех, кто ищет понимания? Это требует не только интеллектуальной гибкости, но и готовности к неопределённости.

Психоанализ требует от нас принятия той самой сложности, о которой он говорит. Ведь понять его можно не через простоту формулировок, а через соприкосновение с его противоречивой природой. Он предлагает не ответы, а вопросы, не готовые схемы, а открытые пространства размышлений. Это не система с чёткими выводами, а исследование того, как человеческая психика создаёт смыслы, интерпретирует их и затем снова подвергает сомнению. Таким образом, каждый, кто решается исследовать психоанализ, сталкивается с этим напряжением. И чтобы пройти через него, нужно отказаться от стремления к мгновенному пониманию. Ведь психоанализ — это не дисциплина готовых истин, а путешествие вглубь непознаваемого.

Научный подход к тайне

Теория эволюции в разных трактовках может вызывать сомнения, дискуссии, споры и оставаться при этом исследовательским инструментом, помогающим понять, откуда мы пришли и куда движемся. Точно так же и психоанализ: он не требует слепой веры, но предлагает объяснение тому, что необъяснимо на первый взгляд.

В какой-то момент жизни мы сталкиваемся со словом — бессознательное. Оно звучит почти магически. Но почему мы верим в его существование? Вера в бессознательное не ограничивается снами, оговорками или случайными действиями. Бессознательное — это внутреннее знание, что не всё в нашей жизни подвластно осознанному выбору. Это ощущение, что есть нечто, что направляет нас, подталкивает или, наоборот, останавливает. Эта «тёмная сырая материя» нашей психики проявляется не только в аномалиях, но и в закономерностях. Почему мы раз за разом наступаем на одни и те же грабли? Почему так болезненно реагируем на разочарование и предательство? Почему мы так амбициозно стремимся к успеху и так же сильно боимся его?

Фрейд подошёл к бессознательному с пытливостью учёного. Он наблюдал, искал закономерности и задавал вопросы. Он показал, что психика — это не прямая линия. Она глубже и сложнее, чем мы можем представить. И в её основе — не только то, что мы осознаём, но и то, что вытеснено. То, что мы забыли, но что помнит нас.

Мы верим в бессознательное не потому, что оно доказано, а потому, что оно объясняет. Оно даёт нам язык для разговора о том, что кажется необъяснимым. Оно позволяет постичь то, для чего часто даже нет слов. Оно помогает понять, почему мы такие противоречивые, сложные и уязвимые, но при этом невероятно сильные, либидозные и витальные. Вера в бессознательное — это не религия. Знание о бессознательном — это основа, на которой психоанализ строит свою работу. Он относит себя как к институтам здравоохранения и медицины, так и к институтам образования, преследуя несколько целей:

• Передача знаний о природе психики и внутренних конфликтов.

• Уменьшение страданий на коллективном и индивидуальном уровнях.

• Повышение качества жизни и здоровья, благодаря возможности лучше осознавать свои тайные желания, скрытые страхи, интимные потребности и внутренние ограничения.

• Фундамент для будущих поколений: накопленные знания позволяют передавать понимание природы человека дальше, чтобы те, кто придёт после нас, могли глубже осознать себя и свою психику.

Непредсказуемость всегда хочется обуздать и предсказать. Иронично, но радует одно: даже Фрейд этого не мог. Двадцатое столетие, с его кризисами и переломами, позволило заглянуть глубже в природу повторяющегося, исследовать её, выявлять закономерности и объяснять без шансов что-либо предотвратить. Потому что объяснить процессы часто можно уже только постфактум, когда они состоялись.