Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

общем пространстве. Это момент, когда прошлое каждого вступает в диалог с законами группы, и от этого соприкосновения рождается не просто взаимодействие, а структура. Живая, дышащая, иногда агрессивная, иногда безмолвная. Но всегда — структура.

Первая естественная группа, в которой мы оказываемся, — это семья. Там всё предсказуемо. Роли раздаются почти автоматически: ты — заботливый, ты — лишний, ты — удобный, ты — громкий, ты — надежда. Эти сценарии закрепляются, становятся фоном, превращаются в привычку. Именно этим занимается индивидуальная терапия: распутыванием невидимых нитей, по которым движется наш внутренний персонаж. Но всё меняется, как только число участников превышает пять. Законы малых групп — диад, триад, квартетов — больше не работают. Здесь заканчивается семейная система. Начинаются другие механизмы. Более глубокие и масштабные. Бессознательные, но уже на коллективном уровне. Именно эти механизмы формируют команды, стартапы, корпорации, сообщества, институты и даже нации. Они определяют, кто возьмёт на себя ответственность, кто спрячется за спинами, кто будет саботировать, а кто станет медиатором. Кто станет «папой группы», а кто — «изгоем». Всё это разворачивается даже без слов — просто потому, что группа уже существует.

Именно в группе — не в теории, а в живом поле — начинается настоящая психодинамика. Она не подчиняется логике. Она не предупреждает о своём приближении. Она не предлагает времени на подготовку. Она вспыхивает внезапно. Из ниоткуда. Из паузы. Из чужого взгляда. Из того, что кто-то «сел не на своё место» или «проявил своё настойчивое требование». И всё начинает двигаться. Кажется, будто это хаос. Случайность. Но, как и наше индивидуальное бессознательное, коллективное бессознательное обладает безукоризненной логикой. Оно доводит до конца начатое. Оно повторяет с пугающей точностью. Оно создаёт структуры там, где нам кажется, что всё распалось. Просто потому, что оно действует. Независимо от воли. Независимо от теории. На первый взгляд всё кажется спонтанным. Кто-то уходит. Кто-то молчит. Кто-то кричит. Кто-то берёт на себя больше, чем может вынести. Кто-то исчезает, хотя физически остаётся. Кто-то становится любимчиком, а кто-то — виноватым.

Но если начать всматриваться — в тишину, в движение, в реакции, — становится видно: это не хаос. Это система. Только не рациональная, а психическая. Психодинамика — это не что-то, что можно выучить. Её нельзя присвоить через лекции или схемы. Понимание психодинамических процессов в теории не даёт никаких привилегий. Всё равно будешь реагировать. Всё равно будешь повторять. Всё равно станешь частью группового сценария, который сильнее тебя.

Можно изучать модели, можно тренироваться в фасилитации, можно знать всё о Бионе[16]. Но если ты не был в группе, где вдруг тебя «выбросили» без объяснений или сделали авторитетом, — ты не знаешь, как это работает. Если ты не чувствовал на себе, как тебя начинают видеть тем, кем ты не являешься, — ты не знаешь, что такое проекция. Если ты ни разу не почувствовал в теле, что хочешь выйти и хлопнуть дверью, хотя никто ничего тебе не сказал — ты не прожил групповую агрессию. Психодинамика начинается в действии. Слово не всегда помогает — оно иногда даже мешает. Настоящее понимание приходит из проживания. Из того, как ты оказался в группе. Как в тебе поднялось чувство ненужности. Как ты снова начал спасать. Как ты промолчал. Как ты не выдержал. Как ты вернулся. Бессознательное — не теория. Это то, что происходит, пока мы думаем, что разговариваем.

Именно поэтому группы — это не просто способ взаимодействия. Это зеркало психики. Место, где открывается не то, что ты о себе знал, а то, что до сих пор определяет твои действия. Именно поэтому психодинамическая группа — это не инструмент. Это опыт. Один из немногих, который меняет не роль, а самого носителя роли. Потому что в группе невозможно остаться прежним — если ты действительно там был.

Психодинамическое пространство: три оси групповой жизни

Психодинамическое пространство возникает везде, где встречаются люди. Не как взаимодействие, а как внутренняя сцена. Не как социальная сеть, а как глубинная структура. Это не внешний контур, а внутренний порядок, действующий даже там, где кажется, что всё хаотично. У этого пространства есть три измерения — власть, интимность и принадлежность. Они не выдуманы. Они происходят. И управляют всем, что случается между нами[17].

Власть

Любая группа немедленно производит ось власти. Вне зависимости от того, формализована она или нет, на одном её конце встаёт фигура, которая ведёт, на другом — тот, кто подчиняется. Даже в самых горизонтальных системах появляются центры силы. Кто-то слышим больше. Кто-то определяет темп. Кто-то задаёт стиль. Власть не всегда равна позиции, статусу, званию. Но она всегда выражает структуру. Вопрос не в том, чтобы быть главным, а в том, чтобы видеть: как ты влияешь и как реагируют. Кто начинает молчать. А кто — обостряться. Где начинается саботаж и что он отражает. Сила в группе — это не про доминирование. Это про способность управлять, не разрушая. Двигаться вперёд, не уничтожая след. Занимать место, не вытесняя других. Но для этого нужно знать себя. Видеть, с какой позицией ты входишь в поле. С каким внутренним авторитетом. С каким наследием. С каким страхом. Власть — это не «доминировать», а знать, чего я хочу и как я это получу. И ещё — нужно уметь подчиняться. Принимать законы, правила, чужую логику. Власть — это не только про то, как вести. Это про то, как быть в иерархии без унижения. Как признавать чужое превосходство без зависти. Как быть частью структуры, не разрушая её изнутри. Умение подчиняться определяет лидера и того, кто действительно умеет подчинять себе других. Когда власть перераспределяется хаотично, рождаются слепые зоны, борьба, скрытые альянсы, расколы. Когда власть осознаётся — возникает порядок.

Интимность

Каждая группа включает в себя шкалу интимности. Между «мы работаем вместе» и «нам не всё равно» пролегает диапазон, в котором зарождаются связи. Там, где есть только задачи, но нет доверия, — группа остаётся холодной. Там, где интимность переходит тонкую грань, — структура разрушается. Близость без границ превращается в драму. Работа становится личной. Конфликты — необратимыми. Решения — непрозрачными.

Интимность — не про душевность. Это про степень внутреннего участия. Это то, что делает команду, группу, альянс связными. То, что создаёт устойчивость, удерживает в кризисе, формирует привязанность. Но если интимность не отрегулирована — начинается размывание ролей. Появляется покровительство, ревность, обвинения, молчаливые сделки. Команда теряет ясность, превращается в семью без структуры, обслуживает бессознательные потребности членов группы, делает управление невозможным. Здоровая интимность — это не мягкость. Это способность