Заслуженный собеседник. Искусство диалога с искусственным интеллектом - Андрей Владимирович Курпатов

Конрад Лоренц

Помните, как вы учились в детстве? Какие удивительные миры возникали в вашем воображении! Для ребёнка палка может быть и живым существом, и волшебной палочкой, и ездовой лошадкой – причём, всем этим практически одновременно, без всякого противоречия.

Детское мышление свободно перетекает между идеями, не скованное категориями и определениями. Оно пластично, гибко, открыто возможностям. А потом происходит нечто, что одновременно и развивает нас, и ограничивает – формирование понятийного мышления.

Вспомните, что происходит, когда мы переходим из детского сада в школу: нас начинают учить определениям, категориям, классификациям: «это – животное, а это – растение», «здесь подлежащее, а здесь сказуемое», «это – литература, а это – наука». И постепенно наш ум, как пластилин, затвердевает в определённых формах.

Понятийное мышление – это способность оперировать абстрактными понятиями, видеть связи между ними, выстраивать логические цепочки и сложные иерархии. Это умение выделять существенные признаки явлений, классифицировать их, обобщать и систематизировать.

Для многих сам этот термин может быть незнаком, поэтому проясним на примере. Представьте разговор о демократии.

• Человек без развитого понятийного мышления: «Демократия – это когда люди голосуют. У нас выборы, значит, у нас демократия. В Древней Греции тоже была демократия, потому что там голосовали.»

• Человек с развитым понятийным мышлением: «Демократия – это система управления, основанная на принципе народовластия. Она включает не только механизм выборов, но и разделение властей, равенство перед законом, защиту прав человека. Различают прямую демократию, представительную, консоциативную. В разных странах демократические институты функционируют по-разному, что связано с историческим развитием, культурными особенностями и другими факторами.»

Видите разницу? Первый ответ содержит конкретные образы и простые связи, а второй работает с системой абстрактных понятий, выстраивает иерархии, видит нюансы и взаимосвязи.

Формирование понятийного мышления – необходимый этап интеллектуального развития. Без него невозможно: выстраивать сложные логические рассуждения, оперировать абстрактными категориями, проводить системный анализ, видеть неявные связи и закономерности, а также эффективно учиться и применять полученные знания в новых ситуациях.

Австрийский этолог, лауреат нобелевской премии Конрад Лоренц прекрасно описал это в своей книге «По ту сторону зеркала» с помощью аналогии скелета: «Мягкотелое существо, наподобие дождевого червя, обладает огромной гибкостью, но его передвижение ограничено ползанием. С другой стороны, скелет наземных позвоночных животных, хотя и уменьшает пластичность, обеспечивает опору для мышц и делает возможными сложные, целенаправленные движения. Подобно этому, система понятий, хотя и ограничивает непосредственную пластичность мышления, обеспечивает структуру, на которой может строиться гораздо более сложная и мощная форма познания».

Школьное образование, университеты, профессиональная подготовка – все эти институты направлены на формирование такого «интеллектуального скелета». И это правильно, это необходимо.

Ловушка скелета: когда преимущество становится ограничением

Это, своего рода, парадокс, о котором редко говорят: то, что делает нас интеллектуально сильными, одновременно делает нас ригидными.

Понятийное мышление, этот интеллектуальный скелет, не только поддерживает нас, но и ограничивает. Сформированная система понятий становится призмой, через которую мы воспринимаем мир, – но эта же призма ограничивает то, что мы способны увидеть.

1. Понятийные клетки: узники собственных категорий

Понятия становятся своего рода клетками, в которые мы помещаем реальность. Мы видим не сами явления, а свои представления о них. Когда физик смотрит на закат, он может видеть преломление света в атмосфере, а не просто красоту момента. Когда экономист анализирует человеческие отношения, он может видеть в них обмен ресурсами, а не эмоциональную связь.

Это не просто разные точки зрения – это понятийные клетки, которые определяют то, что мы способны увидеть, а что остается невидимым.

Знаменитый историк науки Томас Кун ввёл понятие «парадигмы» – системы базовых представлений, от которых зависит, что учёные видят, какие вопросы они задают и как интерпретируют полученные результаты. До смены парадигмы физики просто не «видели» квантовые эффекты, биологи не «замечали» роль ДНК, а геологи – не «воспринимали» движение континентов.

2. Проклятие знания: невозможность вернуться к непосредственности

Чем больше мы знаем в определённой области, тем труднее нам представить, как мыслит человек, не обладающий этими знаниями. Эксперты часто не могут объяснить простые вещи новичкам именно потому, что не способны мыслить за пределами своих понятийных структур.

Это явление, известное как «проклятие знания», становится серьёзным препятствием не только для коммуникации, но и для творческого мышления.

Попробуйте вспомнить, как вы учились кататься на велосипеде или плавать. А теперь попробуйте объяснить это кому-то, кто никогда этого не делал. Трудно, правда? Ваше знание стало настолько интегрированным, что вы уже не можете разложить его на базовые компоненты, доступные новичку.

3. Понятийная инерция: сопротивление изменениям

Сформированные понятийные структуры обладают огромной инерцией. Нам труднее принять новые идеи, если они не вписываются в существующие понятийные рамки. История науки полна примеров, когда революционные теории отвергались не из-за их ошибочности, а из-за несовместимости с господствующей понятийной системой.

Макс Планк, основатель квантовой теории, однажды сказал: «Новая научная истина не достигает триумфа путём убеждения оппонентов и их просветления, но скорее потому, что её оппоненты в конце концов умирают, и вырастает новое поколение, с ней знакомое». Это суровая, но точная оценка силы понятийной инерции…

Факты против принципов: разные уровни познания

Что такое «знание фактов»? Фактическое знание – это информация о конкретных явлениях, событиях, данных. Это знание того, «что есть»: как называется столица Франции, когда началась Вторая мировая война, какова формула углекислого газа, какие симптомы характерны для гриппа?

Факты конкретны, они имеют чёткие границы, их можно запомнить, проверить, воспроизвести. Они образуют содержание наших понятийных структур. Понимание же принципов предполагает проникновение в фундаментальные закономерности, лежащие в основе разнообразных явлений.

Это знание того, «как работает»: как взаимодействуют силы в физической системе, как принципы естественного отбора формируют эволюцию видов, как экономические законы влияют на поведение рынков, как структурные элементы определяют свойства вещества?

Принципы абстрактны, они пересекают границы конкретных случаев, их сложнее сформулировать и проверить. Они определяют структуру наших понятийных систем.

Но наша образовательная система исторически сложилась вокруг передачи фактического знания: учебники наполнены фактами, датами, формулами, а на экзамены проверяют запоминание и способность воспроизвести нужную информацию. В результате, оценки часто отражают способность ученика следовать заданному алгоритму, а не понимать его. При этом, сами учебные программы разделены на предметы, создавая искусственные барьеры между областями знания.

Даже когда образование пытается научить принципам, оно часто делает это через факты – предполагая, что понимание принципов автоматически возникнет из накопления достаточного количества фактов. Но это фундаментальное заблуждение. Можно знать все факты о воде – её химическую формулу, температуру кипения, плотность, – и всё равно не понимать принципы гидродинамики.

Вспомните, как в школе вам могли рассказывать о теореме Пифагора, но многие ли понимают, лежащий в её основе принцип, и ещё меньше число из нас способны увидеть этот принцип в совершенно других контекстах.

От скелета к суперорганизму: выход за пределы понятийных структур

Означает ли это, что нам нужно отказаться от понятийного мышления? Разрушить наш интеллектуальный скелет и вернуться к состоянию пластичного, но бесструктурного «интеллектуального червя»?

Конечно, нет. Это было бы равносильно предложению отказаться от скелета для повышения гибкости тела – абсурдная идея, которая привела бы только к параличу. Вместо этого нам нужно научиться осознанно управлять своими понятийными структурами – использовать их, когда они полезны, и временно выходить за их пределы, когда они нас ограничивают.

Это похоже на то, как продвинутый мастер боевых искусств использует во время тренировок строгие последовательности движений, чтобы затем – в реальном поединке – выйти за их пределы, двигаясь спонтанно, но структурно.

Речь должна идти эволюции понятийного мышления – о переходе от жёсткого «экзоскелета», ограничивающего движение, к гибкой, адаптивной системе, которая поддерживает, но не ограничивает.

Вернёмся к метафоре Лоренца. Эволюция не остановилась на создании жёсткого скелета. Она создала