Академия боли - Эдуард Сероусов

они уже знали. Они делали заметки, задавали вопросы, но в их глазах было выражение, которое можно было интерпретировать только как снисходительную вежливость.

Когда звонок оповестил об окончании лекции, студенты собрали свои вещи с той же организованной эффективностью, с которой они вошли, и направились к выходу.

– Профессор Фрост, – Софи Чен задержалась у кафедры, – не принимайте это на свой счет. Первый день всегда… непростой.

– Спасибо, мисс Чен, – ответил Дэниел, пытаясь определить, было ли в ее словах искреннее сочувствие или это была еще одна форма снисходительности.

– И еще, – добавила она, понизив голос, – возможно, вам стоит спросить о "Протоколе Лазаря". Это поможет понять… контекст.

С этими загадочными словами она улыбнулась – впервые за все занятие это была улыбка, которая казалась искренней – и вышла из аудитории, оставив Дэниела в растерянности.

Следующие два занятия прошли по схожему сценарию. Студенты были вежливы, дисциплинированы, демонстрировали впечатляющие знания, но при этом выражали странный интерес к аспектам психологии, связанным с манипуляцией и контролем. И во всех группах Дэниел сталкивался с тем же ощущением, что его студенты знают что-то, чего не знает он.

К обеду он был эмоционально истощен и полон вопросов. Он нашел столовую преподавателей – элегантное помещение с высокими окнами и белыми скатертями на столах. Несколько его коллег уже обедали, ведя тихие беседы.

– А, новичок, – голос Джеймса Кинкейда раздался сзади. Пожилой профессор выглядел помятым, с покрасневшими глазами, но удивительно трезвым. – Как прошли первые лекции?

– Необычно, – признался Дэниел, когда они вместе подошли к столу с едой. – Студенты… не такие, как я ожидал.

– Они никогда не такие, как ожидаешь, – хмыкнул Кинкейд. – Особенно здесь.

Они взяли подносы и начали накладывать еду. Выбор был впечатляющим: от простых салатов до изысканных блюд, которые не выглядели неуместно в ресторане высокой кухни.

– Что вы имеете в виду под "особенно здесь"? – спросил Дэниел, когда они сели за столик в углу, относительно изолированный от остальных.

Кинкейд огляделся, затем наклонился ближе.

– Наши ученики особенные. Избранные, если хочешь. Они здесь не только для того, чтобы получить образование, но и для того, чтобы стать… чем-то большим, – он помолчал. – Не задавал ли ты себе вопрос, почему именно тебя выбрали для этой работы?

– Конечно, задавал, – Дэниел понизил голос. – У меня нет особых достижений в последнее время. Моя карьера была практически разрушена. Почему Элеонора…

– Не говори о ней, – резко прервал его Кинкейд. – Не здесь. Не так громко.

Он снова огляделся, затем вернулся к своей еде с деланным равнодушием.

– У Академии Блэквуд свои критерии отбора. Как для студентов, так и для преподавателей. И они не всегда… традиционные.

Дэниел хотел спросить больше, но заметил, как одна из преподавательниц – кажется, Рэйчел Чанг – наблюдает за ними с другого конца зала.

– Мой предшественник, – начал он вместо этого. – Профессор Миллер. Вы знаете, почему он ушел так внезапно?

Кинкейд хмыкнул.

– Официальная версия – новое предложение о работе. Лучшие условия. Невозможно было отказаться.

– А неофициальная?

Кинкейд отпил воды из стакана, его глаза были непроницаемы.

– Неофициально… он задавал слишком много вопросов. О методиках. О "специализированных" курсах.

– О "Протоколе Лазаря"? – рискнул Дэниел.

Глаза Кинкейда расширились, затем сузились.

– Кто тебе сказал об этом? – его голос был едва слышен.

– Одна из студенток. Софи Чен.

Кинкейд выглядел одновременно удивленным и встревоженным.

– Чен? Интересно… – он помолчал, затем покачал головой. – Забудь об этом, Фрост. Ради своего же блага. И ради блага твоего мальчика.

– Моего сына? При чем здесь Итан?

– Папа? – голос Итана прервал их разговор. Дэниел обернулся и увидел сына, стоящего рядом с подносом. Он выглядел уставшим, но странно возбужденным. – Можно к вам присоединиться?

– Конечно, – Дэниел указал на свободный стул. – Итан, это профессор Кинкейд. Профессор, мой сын, Итан.

– Приятно познакомиться, молодой человек, – Кинкейд кивнул. – Как прошел твой первый день?

– Интенсивно, – ответил Итан, садясь. – Много тестов. Некоторые были… странными.

– Странными? – переспросил Дэниел.

– Да, не совсем обычные академические тесты, – Итан начал есть, как будто не замечая тревоги отца. – Сценарии принятия решений, моральные дилеммы, визуальное распознавание паттернов. Один тест был особенно интересным – нужно было определить эмоции людей по микровыражениям.

Дэниел обменялся быстрым взглядом с Кинкейдом. Это звучало не как стандартное оценивание нового студента, а скорее как специализированная психологическая оценка.

– И как ты справился? – спросил он, стараясь звучать непринужденно.

– Неплохо, я думаю, – Итан пожал плечами. – Доктор Вейл сказала, что у меня высокий потенциал для… как она выразилась? "Когнитивного резонанса".

Кинкейд резко выпрямился.

– Она использовала именно эти слова? "Высокий потенциал для когнитивного резонанса"?

– Да, – Итан выглядел удивленным реакцией профессора. – Это что-то особенное?

– Нет, нет, – Кинкейд быстро вернулся к своему обычному циничному выражению. – Просто академический жаргон. Не обращай внимания на старика.

Он встал, собирая свой поднос.

– Мне пора. Лекция через двадцать минут. Рад был познакомиться, Итан. Фрост… удачи.

С этими словами он ушел, оставив Дэниела с растущим чувством беспокойства.

– Он странный, – заметил Итан, провожая Кинкейда взглядом.

– Да, это точно, – согласился Дэниел. – Итан, расскажи мне больше о твоих тестах. Что еще говорила доктор Вейл?

– Ничего особенного, – Итан вернулся к еде. – Что мои результаты впечатляющие, что я, вероятно, буду определен в "продвинутую" группу. Что у меня есть потенциал для чего-то большего.

– Для чего?

– Не знаю, она не уточнила, – Итан выглядел немного раздраженным. – Пап, это всего лишь тесты. Стандартные процедуры для новых учеников, ничего необычного.

Дэниел хотел возразить, что в этих тестах не было ничего стандартного, но решил не настаивать. Итан выглядел более энергичным и заинтересованным, чем в последние месяцы, и Дэниел не хотел разрушать это своими подозрениями.

– Конечно, – сказал он вместо этого. – Так ты доволен своим первым днем?

Итан кивнул.

– Здесь интересно. И я уже познакомился с несколькими ребятами из моего будущего класса. Они умные. Действительно умные.

– Это хорошо, – Дэниел улыбнулся, несмотря на свои опасения. – Тебе нужны достойные собеседники.

– И еще я встретил ту девушку, о которой говорил, – Итан слегка покраснел. – Софи Чен. Она… впечатляющая.

– Софи Чен? – Дэниел был удивлен. – Она была на моей первой лекции сегодня утром.

– Да, она сказала, что учится у тебя, – Итан выглядел смущенным. – Она… проявила интерес. Сказала, что может показать мне кампус, рассказать о неофициальных правилах и традициях.

Дэниел напрягся. Софи Чен была не просто студенткой – она была той самой, кто упомянул загадочный "Протокол Лазаря". И теперь она "проявляла интерес" к его сыну? Это могло быть простым совпадением или…

– Она очень популярна здесь, – продолжал Итан, не замечая реакции отца. – Все, кажется, уважают ее мнение. Даже