Курвеллочка - Мара Евгеника

Мара Евгеника

Курвеллочка

Пролог

Открыв глаза, через какую-то пелену похожую на вату, она начала различать размытые, дрябкие, белые силуэты и слышать вязкие, глухие, булькающие звуки.

- Вы что Ангелы? Я что в раю? Нет?! Твою дивизию! Что со мной? - вроде как и прокричала Ирина, но словно сквозь толщу воды.

- Ну, слава Богу, пришла в себя, - услышала в ответ и почувствовала на своей грудной клетке сильное сдавливание чем-то, что напоминало руки. Вернее большие ладони, которые нагло давили на место между полушариями ее грудей.

- Эт-то-о…Р-руки от груш-шей, черт, грудей моих убрал, - резко поднимая верхнюю часть своего тела, сипло прошипела Ирина тому, кто ее сдавливал.

Сев, она начала кашлять, пытаясь выплюнуть из себя башку от снеговика, которая застряла у неё именно в том месте, на которое давил это долбанный какангел.

Спустя время её глаза все же поймали фокус и стали собирать по фрагментам картину мира.

- Ты кто? Йети что-ли? - пыталась понять ху из ху Ирина.

Особь мужского пола она все же умудрилась рассмотреть.

Это йети не отличалось ростом.

"Не больше метра с кепкой в прыжке", - раздосадовано вздохнув, подумала Ирина, потому как ей нравились мужчины статные и рослые.

К тому же это нечто оказалось крайне непропорционального телосложения.

При широком и очень массивном торсе ноги йети по отношению к верхней части значительно уступали в длине.

То есть верх у мужика был длинным, а ноги короткими.

- Ага, и тот и йети, - снова услышала она рядом с собой густой и приятный баритон.

- Ачешуеть, ты чего такой коротконогий то? - выпалила Ирина первое, что выскочило из мозга на язык.

- Ну, я - не коротконогий, а просто высоко-туловищный, - парировал ее слова мужчина.

- Ты - высоко-туловищный, убери от меня по добру по здорову свои окаянные отростки, - прошипела она ему в ухо. - Иначе передергивать нижний затвор в ручном приводе будет нечем.

- Забавно, так меня ещё никогда не благодарили, - хмыкнув, ответил йети.

- Я на первом свидании не подаю и не…Ладно, не важно это, - язвительно произнесла Ирина.

- Очень информативное заявление. Хотя, знаешь, все зависит от угла зрения и уровня восприятия, Курвеллочка! Давай-ка, цыпа, цыпа, забирайся к папочке на ручки. Вот так, птичка, долеталась…

Ирка внутри себя злилась, но нежный и сексуальный шёпот густого баритона в своем ухе и наглый, собственнический хват мужских рук на своей спине и заднице, ее неожиданно возбуждали.

И это все девушке очень не нравилось. Ещё и это странное, дурацкое, издевательски смешное "курвеллочка".

Никто и никогда из мужчин не позволял себе такого в её отношении.

Она дернулась, стараясь вырваться из рук йети.

- Т-ш-ш-ш, Курвелочка, перестань вертеть попкой, если ты не хочешь…Кхм-кхм, разбудить дремлющее во мне лихо!

- У тебя, Йети, ещё и лихо есть? Да, уж, чувствую, чем дальше сказка, тем страшнее…

- Ну, это как посмотреть, Курвеллочка! Вдруг тебе понравится сказочка эта…

- Думаешь, Йети, у сказки счастливый конец? - брякнув фразу, Ирка поняла, что сделала это зря.

- Про счастливый…Это я, конечно, не знаю, - хмыкнул коротконогий, - но ведь всякое бывает…

Глава 1

Глава 1

На самый элегантный и эксклюзивный горнолыжный курорт Межев, что находится в районе французских Альп, Ирина приехала обнулиться от жизненного, личного и рабочего зашквара.

Добравшись вчера вечером до отеля Flocons de Sel, сил у нее хватило только на посещение пункта проката, душ и бокал вискаря.

Выпив пятьдесят грамм обжигающей янтарной жидкости, Ириха от усталости уснула без задних ног и сновидений.

Веко задергалось, слава Богу, не от дурацких мыслей, а от солнечного луча. Этот искристый шалун, назойливо заигрывая, заставил все же её открыть глаза, встать и дойти до окна.

Сначала Ира хотела просто задернуть шторы, но красота за окном заставила замереть и любоваться утренним горным пейзажем.

Почесав привычным жестом всякие разные места своего расслабленного тельца, Ирина произнесла вслух сама для себя:

- Нет, красавица, тратить время на сон нужно не в этом месте. Здесь надо вкушать все прелести отдыха. Дышать хрустальным воздухом, любоваться зимней палитрой, наслаждаться скоростью на горных склонах.

Сказано - сделано. Спустя минут тридцать Ириха уже бодро шла в полной экипировке ещё и с лыжами на плече к подъемнику.

По дороге она поймала себя на мысли, что слишком мало дней в своем европейском турне отвела на "каталку" в горах.

"Вот я - дурында! На кой хрен мне Париж зимой сдался. Нет, все же махну в Нормандию на остров Мон-Сен-Мишель. Точно, доеду до Парижа, переночую и утром поеду. Можно машиной, там всего около четырехсот километров. Не расстояние, а тьфу. Хотя, хотя, может и лучше общественной кобылой доехать, - обругав себя, Ирина мысленно наметила корректировочку в свои планы. - Ладно, об этом подумаю вечером, а сейчас на лыжи и вперед".

В этом месте девушка отдыхала не первый раз, потому знала лучшие маршруты. Она любила их за высоту и крутизну. Ещё за то, что лыжные "чайники" эти склоны практически всегда обходили стороной.

Каждый свой спуск она пролетала, ощущая себя птицей. Каталка на горных лыжах полностью очищала её от переживаний, наболевших проблем и разъедающих мозг мыслей.

Катаясь уже четыре часа без остановки, Ириха вытравливала из себя и обнуляла себя от мужчины, с которым прожила вместе почти пятнадцать лет своей жизни.

На одном из виражей боковым зрением она увидела справа от себя черную тень.

Несясь на скорости, отреагировать, уйти влево, даже просто изменить траекторию движения, не успела.

Последнее, что пронеслось в мозгу - это мысль в одно слово "пиздец".

Дальше тишина, и скольжение в серебристом коконе-балиде внутри ледяной спиральной трубы.

На каждом витке Ирина меняла свою суть, сущность и облик.

Сначала она видела себя какой-то простейшей клеточкой, что-то вроде инфузории туфельки. Дальше маленьким хвостатым зародышем. Потом бесполым эмбрионом странного вида, как неведомая зверушка.

На очередном витке Ирина увидела себя, барахтающейся в околоплодных водах в амниотическом мешке.

В конце ледяной трубы точно ощутила, что она человеческий детеныш, которого сейчас должны выплюнуть в отверстие, где сиял яркий свет. И он, этот свет, её страшил!

Ириха совершенно не хотела, чтобы её выплевывали из мира, где