Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина

Возлюбленная распутника

Пролог

Сара Эшби, графиня Кэррингтон, смотрелась в большое серебряное зеркало, повешенное под наклоном в ее спальне так, что оно отражало большую часть роскошно обставленной комнаты за спиной ее хозяйки, и не воспринимала отражение побледневшего лица в нем за свое собственное. В мечтах она видела себя юной, грациозной, как нимфа, девушкой с золотистыми волосами, беззаботно порхающей по бальному залу, однако зеркало непреклонно отражало некрасивую сухопарую женщину с поредевшими рыжими волосами и неясного цвета глазами. По иронии судьбы она стала женой одного из красивейших и остроумнейших мужчин английского королевства — Альфреда Эшби, графа Кэррингтона, которому, казалось, на роду суждено было всегда становиться победителем, и выигрывать в самых жестоких спорах со своими противниками. Альфреду не повезло только с законной женой; его светские знакомые недоуменно переглядывались и пожимали плечами, стоило им увидеть ее, деревенскую простушку, рядом с ослепительным красавцем графом Кэррингтоном. Поэтому Сара предпочитала, как можно реже бывать в Лондоне, и ждать своего мужа в Аббатстве Кэррингтонов, понимая, что рядом со столичными красавицами ее крошечные шансы привлечь внимание супруга и вовсе сводятся к нулю.

Их еще в детстве обручили родители, мечтающие об объединении их родовых земель, не думая о том, что брак по расчету пости всегда бывает несчастливым. К счастью для нее, Альфред Эшби сохранил теплое воспоминание об их детской дружбе, и стал для нее по-своему хорошим мужем; она всегда могла рассчитывать на его доброе отношение к ней и поддержку. Но Сара с болью в сердце сознавала, что ей никогда не стать той женщиной, на которую глаза ее Фреда посмотрят с любовью и с восхищением. Очень скоро после их свадьбы Альфред отправился в столицу к своим друзьям, любовницам и развлечениям. Жизнь так и кипела в нем, — многочисленные дуэли, любовные приключения и дворцовые интриги наполняли все его дни и поглощали все внимание. Одно время он даже был любовником герцогини Барбары Кастлмэн, знаменитой фаворитки Карла Второго, рискнувшей ради любовной связи с графом Кэррингтоном милостью короля. Графине удалось спустя год после свадьбы родить Эдварда, который стал наследником всего состояния Кэррингтонов, и ее сын служил ей единственным утешением в ее деревенском уединении. Когда в поместье появился маленький Луи — внебрачный сын Альфреда Эшби от французской куртизанки Луизы Прево, умершей в родах, — она охотно приняла осиротевшего мальчика под свою опеку, поскольку любила своего мужа нежной самоотверженной любовью и ставила его интересы гораздо выше своих. Занятия с мальчиками были главной радостью в ее одинокой жизни, но по-настоящему счастливы они были все трое, когда их муж и отец Альфред Эшби изредка навещал их и привозил всем подарки.

Сара часто по вечерам садилась у окна своей спальни и всматривалась в Лондонскую дорогу. Обычно ее муж возвращался в свое родовое поместье в вечерние сумерки, и по мере того как истекали дневные часы у нее возрастала надежда, что нынче вечером он непременно вернется домой. Такое ожидание часто заканчивалось жестоким разочарованием, но нынче… Сара вслушалась, ошибки быть не могло — за окном явственно слышался стук конских копыт. Охваченная радостью, Сара накинула на себя осенний плащ с капюшоном и поспешила к воротам Аббатства встречать мужа. Ей пришлось долго бежать по зданию — древнее Аббатство, бывшее прежде обителью католических монахов-бенедиктинцев и переданное после разгона монастырей при Генрихе Восьмом дворянскому роду Эшби, — отличалось длинными извилистыми коридорами.

Когда Сара добежала до ворот, приехавший из Лондона всадник уже сошел со своего коня на землю. К разочарованию Сары это оказался не ее муж, а его слуга Том, который с молчаливым поклоном протянул ей от него письмо.

Сара с трепетом взяла письмо с прилепленной большой гербовой печатью посередине и рискнула спросить у доверенного слуги своего супруга:

— Том, когда твой хозяин собирается навестить нас?

— Только не в ближайшее время, миледи, — отрицательно покачал своей большой русой головой Том. — Его милость нынче увлеклись новой актрисой Королевского театра — некоей Дженет Коулд.

Уголки губ графини Кэррингтон опустились от расстройства, и она медленно побрела назад к дому по небольшой дорожке, устланной осенними листьями, которые без конца теребил сильный ветер. Печаль снова овладела ее любящим сердцем, и казалось, она больше никогда не оставит его. Но на середине пути Сара Эшби стойко подняла свою голову, пытаясь сохранить достоинство перед слугами. Как бы ни было, Фред всегда возвращался к ней, и самые ослепительные красавицы Англии не могли заставить его забыть о том, что у него есть жена.

Глава 1

Мейбелл осторожно поднималась по лестнице в мансарду, бережно держа в руках вазу с лилиями. Слуги неохотно заглядывали к тетушке Гортензии, и девушка постепенно взяла опеку над своей пожилой родственницей на себя. Для всех остальных Гортензия была позором семьи Уинтворт. В юности она бездумно позволила очаровать и соблазнить себя блистательному герцогу Джорджу Вильерсу, влиятельному герцогу Бэкингему. Любовь к этому красивому вельможе затмила ее рассудок и заставила забыть благоразумные наставления матери и советы честолюбивой старшей сестры. Их предостережения оправдались в полной мере — ветреный герцог вскоре оставил опозоренную и потерявшую надежду на удачное замужество девушку. Но страшнее всего оказался для Гортензии гнев ее высокомерных родственников.

Уинтворты были провинциальными дворянами, они ничего не могли предпринять против премьер-министра Карла Второго, чтобы заставить его вернуть честное имя младшей сестре лорда Уинтворта. И Гортензия во второй раз вызвала гнев своей семьи, когда со своей подмоченной репутацией отказалась выйти замуж за грубого деревенского эсквайра Джона Манро, согласного к тому же взять ее в жены без всякого приданого. Строптивица сбежала с собственной свадьбы в зимний лес, где вдобавок отморозила себе ноги. Тогда негласно на ней был поставлен крест, и только жалостливая Мейбелл сочувствовала заброшенной представительнице своей семьи и навещала ее, радуя ее цветами и новыми книгами, привозимыми из столицы.

Когда Мейбелл вошла в комнату, Гортензия отложила пьесу Шекспира «Много шума из ничего», которую перед этим читала, и при виде племянницы с прекрасными лилиями румянец удовольствия окрасил ее бледные щеки.

— Как вы себя чувствуете, тетя Гортензия? — ласково спросила Мейбелл, ставя вазу с цветами на столик.

— Спасибо, Мейбл, в общем хорошо, только кашель меня немного беспокоил, — сказала тетушка с виноватым видом. Она привыкла к тому, что всем причиняет