Испытание - Трейси Вульф

Полагаю, какая-то польза от этого есть, но извлечь ее крайне трудно. Как теперь, когда он протягивает мне фигурку королевы вампиров.

– Ты хочешь поиграть в шахматы? – спрашиваю я, не прикасаясь к фигурке, которая, как я теперь вижу, имеет разительное сходство с Далилой. Спасибо, не надо. Это мы уже проходили, и возвращаться к этому я не хочу. Особенно потому, что, если я буду играть оставшимися фигурами, изображающими вампиров, мне придется прикасаться к королю вампиров, а я по доброй воле не стану приближаться к Сайрусу, даже если речь идет всего лишь о мраморной фигурке. – Если да, то я буду играть драконами.

Неубиваемый Зверь мотает головой.

– Ты не хочешь играть в шахматы?

– Время на исходе. – Он тыкает воздух фигуркой королевы вампиров.

– Ты хочешь сказать, что у королевы вампиров время на исходе? Знаешь, меня это совсем не беспокоит.

На этот раз горгулья вздыхает, как будто он разочарован тем, что я никак не пойму, чего он хочет от меня. Но надо признать – его бессвязная манера выражаться отнюдь не облегчает дела. Впрочем, чему тут удивляться? Если бы я провела тысячу лет на цепи в пещере, регулярно отбиваясь от сверхъестественных существ со всех концов света, которые приходили туда, чтобы убить меня, я бы, наверное, тоже утратила умение говорить и связь с реальностью.

Однако если это действительно так, то надежда понять его становится еще меньше. Ведь если тысячелетняя изоляция свела его с ума, то как вообще можно принимать всерьез то, что он пытается мне сказать?

Теперь вздыхаю уже я сама. Ситуация становится все кошмарнее и запутаннее.

– Грейс.

Он произносит мое имя так настойчиво – и так веско, – что я вся обращаюсь в слух.

– Будь осторожна. Берегись.

Скажи мне что-нибудь такое, чего я не знаю.

– Знаю. Я веду себя осторожно. Поверь мне, мы все очень осторожны, когда речь идет о Дворе вампиров. Сайрус…

– Нет! – Он прищурившись смотрит на меня, а затем с такой силой ударяет по шахматному столику фигуркой королевы вампиров, что, кажется, она разлетится на куски. Но с ней ничего не происходит – от нее даже не откалывается край.

Это кажется мне зловещим. Не хватало еще, чтобы Далила оказалась такой же несокрушимой, как Сайрус.

– Ты говоришь о королеве? – спрашиваю я, протянув руку к фигурке. – Нужно опасаться Далилы?

Я ожидаю, что теперь, когда он высказался, он отпустит фигурку, но он продолжает держать ее даже тогда, когда я тоже обхватываю ее. Наши пальцы соприкасаются, и сквозь меня вдруг проходит странный электрический разряд, который заставляет меня инстинктивно потянуться к платиновой нити моей горгульи. Но прежде чем я успеваю схватиться за нее, меня так ударяет током, что мое дыхание пресекается.

Поначалу я думаю, что это просто статическое электричество, ведь так бывает, когда два человека касаются друг друга. Но со мной такого не бывало с тех пор, когда я впервые превратилась в горгулью – превратилась случайно.

Я собираюсь отнять руку с нервным смехом и попытаться пошутить, но уже поздно. Он опять превращается в камень, и, опустив взгляд, я вижу, что в камень превратилась и я, и наши уже каменные руки продолжают держаться за королеву вампиров.

Глава 8. Полный дурдом

Мне знакомо это чувство.

Это похоже на превращение в камень и в то же время не похоже. Обычно, становясь горгульей, я испытываю странное покалывание, начинающееся в моих ступнях. Затем очень быстро оно охватывает мои ноги и руки, после чего я начинаю ощущать его во всем теле – это похоже на слабые электрические импульсы, которые обостряют мои чувства вместо того, чтобы притуплять их. Я острее чувствую, как бьется мое сердце, как наполняются воздухом легкие, как по жилам бежит кровь. Обостряется и мое восприятие: я вижу и чувствую все, время замедляется, а мои реакции ускоряются.

Но сейчас все не так, совсем не так.

Превращение происходит так же быстро, но теперь я чувствую каждую клеточку тела, чувствую, как электричество захватывает каждое нервное окончание, и это не слабое покалывание, а резкие удары. Боль атакует ноги, руки, грудь, плечи, и она почти невыносима. Когда она доходит до головы, я открываю рот, чтобы закричать, но уже поздно. Мое тело обратилось в сплошной камень, и он заглушает крик.

Мои чувства так перегружены – я так ошеломлена, – что мне только через секунду удается восстановить дыхание, а на то, чтобы разобраться что к чему, у меня уходит еще несколько секунд. Хотя я по-прежнему понятия не имею, что сейчас произошло и где я нахожусь – здесь или где-то еще. Оглядываясь по сторонам в попытке найти ответ хотя бы на один из этих вопросов, я обнаруживаю, что могу видеть не дальше, чем три фута от моего лица. Все остальное окутано туманной пеленой.

Сначала мне кажется, что я здесь одна, и меня охватывает паника, а в голове начинает роиться множество возможных сценариев. Что, если это какая-то ужасная ловушка, которую Сайрус расставил для меня вместе с этим человеком? Что, если он с самого начала хотел, чтобы мы освободили Неубиваемого Зверя, только чтобы залучить меня сюда?

Но когда я оборачиваюсь и в нескольких футах от себя вижу Неубиваемого Зверя в его человеческом обличье, ко мне возвращается способность мыслить здраво. Неубиваемый Зверь ненавидит Сайруса – ненавидит не меньше, чем его ненавидит Хадсон, а может быть, и больше. Король вампиров посадил его на цепь в пещере и продержал там тысячу лет, так что теперь, когда он наконец свободен, он ни за что не станет ему помогать. Я никогда в это не поверю.

Подумав об этом, я делаю несколько шагов в сторону древней горгульи – сейчас он сидит на корточках. Подойдя ближе, я вижу, что он так же ошеломлен, как и я – а может быть, даже больше. Его глаза широко распахнуты, рот слегка приоткрыт, и он трогает пальцами сверкающий пол под нашими глазами.

– Это реально? – шепчет он, ощупывая пол вокруг себя.

– Я собиралась задать этот вопрос тебе, – говорю я, наблюдая за тем, как по его обеспокоенному лицу разливается улыбка – я вижу его улыбающимся впервые с тех пор, как мы встретились.

Это