Один долгий вечер - Татьяна Ростова

важном событии, грязь из души вышла, она очистилась через слёзы. И то, что это произошло перед ним — тоже имело значение. Ему стало не по себе. Тревожно. Ощущение, что его жизнь после этого не будет прежней после этого вечера.

Тая долго плакала, а он гладил её по спине под курткой.

В прошлом месяце отец подарил к восемнадцатилетию Ване «Мазду 6» тёмно-синего цвета. Парень очень гордился машиной, намывал почти каждый день. Денис завидовал ему, Олег тоже. Отцы им сказали, что только к окончанию школы может быть подумают.

На переднем сиденье рядом с Ваней сидела Даша, вся вымокшая, запыхавшаяся. Они только что отвезли Марину домой, проводили до квартиры и вернулись обратно, поймав на себя литров пять воды даже под зонтом.

— Ну что, может, махнём куда-нибудь в кафе, клуб, поехали обратно к Олегу, будем там хозяевами?

Даша покачала головой: — Мне дома и так влетит, очень уж поздно, три часа. Я только из-за Марины осталась.

— А из-за меня?

— Нет, Ваня, в другой раз. Отвези меня домой.

Ваня смотрел перед собой через лобовое стекло на сплошные потоки дождя и начинал злиться.

— Хочешь, я покажу тебе кое-что классное? — вдруг загорелся он и сорвал машину с места.

Даша испугалась не на шутку, его лицо было настолько непроницаемое, что ей показалось — он не слышит её.

Они приехали обратно на квартиру к Олегу, стояли перед подъездом.

— Нет, Ваня, пожалуйста, отвези меня домой, я никуда не пойду.

Он повернулся к ней, восхищённо глядя на мокрые волосы девушки, она сейчас была невероятно сексуальная.

— Ну, давай посидим, послушаем музыку, радио. Тебе что нравится?

Даша замолчала и отвернулась. Выйти из машины ей не хотелось, слишком сильный был дождь. Ваня включил ночную программу радио.

— Я люблю немного того, немного этого. А ты?

Даша нахмурилась, сжав пальцами сумочку: — Вань, я прошу тебя, поехали. Уже поздно.

— Ночь ещё вся впереди, девчонка, — усмехнулся он, подмигивая ей.

Она покачала головой, а он вплотную приблизил своё лицо: — А целовалась ты сладко, мне понравилось. А тебе?

Девушка оттолкнула его: — Для тебя что, всё начинается и заканчивается не выше пояса? Только секс и секс?

— И ещё, ещё секса! — выкрикнул он. — Разреши мне, я покажу это тебе!

— Для меня не всё так примитивно, я хочу хотя бы узнать человека, а тебя я не знаю. И ты меня не знаешь, но тебе, похоже, всё равно.

— С чего это ты взяла, что я тебя не знаю? — вдруг зло усмехнулся он. — Да таких сучек полно. Сначала дразнят, а потом корчат из себя невинность.

Даша попыталась отодвинуться подальше от Вани к двери, ей вдруг стало страшно от интонаций его голоса и выражения лица. Без очков она плохо видела, и тут же полезла за ними в сумочку, чтобы видеть мир чётче.

— Я тебя не дразнила, — сказала она, цепляя очки на нос. — Ты поцеловал меня, вот и всё.

Ваня жёстко улыбался: — Если я сейчас тебя трахну, мне ничего не будет, спорим?

Она покачала головой, спокойно говоря: — Не надо, просто отвези меня домой, и всё.

Он облизнул губы и, достав сигарету, закурил. Даша незаметно положила руку на ручку двери, чтобы быстро открыть её при необходимости. Салон наполнил какой-то едкий дым не обычного табака, и она закашлялась.

Ваня засмеялся: — Что, не пробовала? Ничего, со мной всё попробуешь. Я хочу, чтобы ты была моей девушкой.

Дарья молчала, судорожно сглатывая слюну от страха.

— Ты согласна? Только учти — всё это очень серьёзно. Ты официально будешь моей девушкой, будешь со мной везде и всегда. Тогда ты меня достаточно узнаешь?

— Но зачем? Тебе не хватает девушек, которые согласны на всё? Зачем я тебе?

— Я хочу тебя. Ты понравилась мне, но насиловать я не хочу. Хочу, чтобы ты захотела меня тоже.

— Ты думаешь, я отдамся тебе, если буду знать, что встречаешься ты со мной ради того, чтобы переспать?

— Когда-нибудь это произойдёт, вот увидишь.

— Но тогда же всё между нами и закончится?

Он пожал плечами и улыбнулся: — Кто знает?

— Я не согласна, я не буду с тобой встречаться.

Ваня мгновенно выбросил обе руки, схватил её и крепко прижал к себе. Его рот оказался возле уха девушки, прикрытого волосами: — Тогда я возьму всё равно то, что хочу, и никто тебе не поможет, никто не узнает. Ты будешь моя, а ответственности никакой я не понесу. Я всё сделаю, чтобы это не было насилием. Или чтобы не было улик.

— Убьёшь меня? — дрожала Даша и плакала.

— Нет. Зачем? Псих я что ли? Давай, соглашайся, иначе узнаешь, как это я проверну.

— Я согласна, — выдавила она. — Я буду с тобой встречаться.

Он отпустил её, чмокнув в мочку уха: — Отлично, завтра утром я заеду за тобой в школу. Завтра я поеду на машине специально для тебя.

— Они просто… просто всегда нужен козёл отпущения, а тебя они не знают, — мямлил Олег, чтобы успокоить её. — Ну, хочешь, я буду опекать тебя, никто не будет тебя больше обижать. Никто не посмеет посмотреть в твою сторону косо. Хочешь?

Тая рассмеялась сквозь слёзы, затянувшись ещё дурманящим дымом.

— Может, ты предложишь мне быть твоей девушкой?

Он поднял её подбородок ладонью и долго смотрел в тёмные, загадочные глаза, такие лучистые от слёз и накопившегося горя в них. На губах застыли усмешка и вызов.

— А ты этого хочешь? Не боишься? — низким голосом спросил он.

Тая запрокинула голову. Его тёплые руки всё ещё дотрагивались до подбородка, потом стали нежно гладить и ласкать.

— С чего бы это мне бояться? Да ладно, брось, я пошутила, а то ты сейчас испугаешься и убежишь от меня, — Тая ощущала в себе невероятный прилив смелости и силы, взявшейся неизвестно откуда. Она делала вид, что не замечала, как ладонь Олега опустилась ей на шею и стала гладить там. Жар во всём теле поднялся от этих прикосновений до самой высокой отметки.

— Не убегу, знаешь, мне пришла в голову прекрасная идея, — он наклонился и поцеловал её в шею.

Девушку затрясло от сильных, подхлёстываемых коньяком и сигаретами, эмоций.

— Если честно, то я думаю, тебе будет противно, — пробормотала она.

Он добрался до выреза майки на груди и остановился, подняв голову.

— Почему это? — его глаза были теперь далеко не синими, они напоминали слюду.

— У меня нехорошее прошлое, называя меня шлюхой, все, в общем-то, правы, — она с трудом выговаривала длинные слова, голова совсем перестала