Один процент тебя - Мишель Гросс

красивый мужчина. Просто меня не привлекали плохие парни, а он определенно был таким. Он был пугающим, от кончиков черных волос, достаточно длинных, чтобы зарыться в них руками, до темных глаз с прищуром. У этого неприятного парня практически вся кожа была покрыта татуировками, что придавало ему демонический вид. С того места, где стояла, я могла рассмотреть одну татуировку, выглядывающую из-за его воротника. Его шея… была огромной и жилистой, как у человека, который постоянно тренируется. Он был пугающим и в его присутствии я чувствовала себя очень неловко.

Да… Нет. Он пугал меня даже с такого расстояния.

— Он страшный, — пробормотала я. — И он ругается с детьми.

Я поспешила к водительской стороне и забралась внутрь.

Глава пятая

Элайджа

— Оставь ключ под ковриком, и я помогу тебе распаковать вещи, — сказала мама по телефону.

— Я живу рядом с квартирным комплексом. Я не собираюсь оставлять запасной ключ где попало. — Это ложь. Я уже положил ключ под коврик. Я просто не хотел, чтобы она разгребала моё барахло. Она вымотается, если я позволю ей это сделать. — Я взрослый мужик, и могу справиться с дерьмом в виде коробок с вещами самостоятельно. И я уже почти закончил.

У меня было не особо много вещей. И пока я мог найти место на полу, сесть с блокнотом и карандашом или с красками и кистями, я буду продолжать откладывать все остальное.

— Следи за языком. — Она усмехнулась. — И ладно.

— Но я не против если ты заедешь со своей запеканкой, раз уж я переехал по твоей просьбе, — сказал я, загоняя машину на стоянку у салона.

— В салон? — спросила она.

— Ага.

— Принести целую?

— Я могу поделиться, — сказал я ей, и это снова заставило ее рассмеяться.

— Увидимся позже. Люблю тебя.

— Люблю тебя.

— И Элайджа, я рада, что ты наконец вернулся домой.

Я улыбнулся, завершил вызов и направился в салон.

______

Наблюдать, как мама с ребенком уходят, когда я возвращаюсь домой, стало привычным делом. В воскресенье я не работал, но видел, как они уходят, когда подошёл к окну.

В понедельник вечером подъехав к своему дому, я снова увидел их. По ее быстрой походке вразвалочку я понял, что ей неприятно видеть меня каждый вечер.

Но сегодня вечером она оказалась недостаточно быстрой. Ее ребенок увидел меня, когда она пыталась затащить ее на заднее сиденье.

— Ух… — Возможно, девчонка указывала на меня пальцем, когда взвизгнула. Трудно сказать. Уличный свет был не слишком ярким, и ее мама склонилась над ней, пристегивая. — Демо…

— Люси!

— Я хотела сказать, похититель чипсов! — поправила она себя, словно так было лучше.

Должно быть, мама закончила пристегивать ее к сиденью. Она выпрямилась и захлопнула дверь. Казалось, мамаша изо всех сил старалась не смотреть на меня. Наблюдая, как она, ковыляя, обходит машину, я понял, что видел ее только в белой униформе — в такой же, как в тот день, когда имел неудовольствие встретить этих двоих в магазине. Справедливости ради, это было не совсем знакомство, поскольку я не знал их имен.

Поправка. Я не знал ее имени. Ребенка звали Люси. Мать вечно орала об этом.

Непростая у нее жизнь. В те короткие минуты, когда я видел ее, она постоянно куда-то спешила, всегда выглядела измотанной до такой степени, что на нее было больно смотреть… Готов поспорить, она задавалась вопросом, о чем она нахрен думала, заводят детей в столь юном возрасте.

Заднее стекло опустилось, и следующее, что я услышал, было:

— Чего уставился?

У девчонки были серьезные претензии ко мне, но в ее защиту хочу сказать, что постоянно пялился на них. Ради всего святого, как взрослый мужик смог заполучить трёх, а может, и пятилетнего врага?

Моей маме было бы очень стыдно. К счастью, ее не было рядом, чтобы лицезреть это.

— У тебя проблема, малыш, — сказал я ей.

Ее мама наконец встретилась со мной взглядом.

— Что ты сказал?

В ее голосе была та дерзость, которую я слышал в продуктовом магазине.

— Твой ребенок. — Я указал на ее дочь, я не мог ее видеть, было достаточно темно, но не сомневаюсь маленькая проказница показывает мне язык. — У нее проблема.

— И в чем же заключаться ее проблема? — спросила она. — В жутком старике, который пялится на нас каждый вечер, когда мы выходим из дома?

— Что, блядь? — зашипел я. — Каждый вечер, когда я возвращаюсь с работы, ты уезжаешь. Поверь, мне не доставляет удовольствия каждый вечер видеть эту обзывалку. Она грубиянка.

— В чем твоя проблема? — Она открыла дверь со стороны водителя, с такой силой будто злилась на нее. — Ей три года! Ты хоть понимаешь, насколько глупо выглядишь, придираясь к ребенку?

— Я не придираюсь к ней. Она первая начала.

Она недоверчиво рассмеялась, ее рука метнулась к животу, чтобы придержать его.

— Потому что ты стоял и пялился на нас. Ты делаешь это с тех пор, как на прошлой неделе переехал сюда!

Правда?

Моя шея и лицо еще никогда так не пылали. Я был в равной степени зол как черт и смущен. Эта глупая конфронтация была моей ошибкой. Почему, черт возьми, я не оставил все как есть? Почему эта девчонка и ее мамаша забрались мне под кожу и поселились в моей голове?

Вдохнув и выдохнув, я попытался обрести спокойствие. Поняв, что превратился в безнадежного говнюка, я шумно выдохнул, а затем пробормотал:

— Какая невероятная удача — узнать, что демон — твой сосед?

— Ты украл мои чипсы! — крикнула Люси с заднего сиденья машины.

— Люси! — зашипела ее мама. — Почему она все время так говорит? — Ее взгляд ненадолго остановился на дочери, а затем переместился на меня. — Ты на самом деле украл у нее чипсы?

Я почесал челюсть и замер на мгновение. У нее такая аура… В матерях — даже молодых — было что-то такое, что заставляло вас извиваться словно змея, когда вы чувствовали вину.

— Она их уронила. — Вот и все. Я признал это. — И я подобрал их, когда они выпали у нее из рук.

Ладно, очевидно, все было не так.

— Он зашипел на меня, мамочка!

Ох, блядь.

— О, боже! — Она раздраженно выдохнула. — Ты правда забрал у моей дочери чипсы. И ты шипел на нее. Да что, помадка, с тобой не так?

Помадка?

Когда она так говорит, я не знал, что ответить. Я знал, что осел. В этот момент мне даже было немного смешно. Но когда она устремила на меня такой злобный, пугающий взгляд… Она не