Один процент тебя - Мишель Гросс

Глава шестая

Элайджа

Шесть дней спустя я снова увидел маму и Люси — в пятницу. Мне показалось, что она специально уходила пораньше в те вечера, когда работала. Я чувствовал себя еще хуже, ведь нарушил чью-то жизнь. Поэтому, когда Люси и ее мама — я так и не узнал ее имени — спускались по лестнице в тот момент, когда я подъехал, я был удивлен и, честно говоря, обрадован. Я хотел, чтобы чертовы чипсы на пассажирском сиденье исчезли.

Выскочив на улицу и громко хлопнув дверью, с пакетом в руке направился к ее машине. Я знал, что они заметили мое появление. Когда мама подняла голову, она остановилась и настороженно наблюдала за мной. Она даже бросила отчаянный взгляд в сторону лестницы, раздумывая, стоит ли подняться обратно, но взяла Люси за руку и продолжила идти к своей машине, напряженно глядя на нее, а не на меня, стоящего рядом с ней.

Люси хмурилась, но молчала. Я был не единственным, кого отругали за то, что открыл рот. Чем ближе они подходили, тем больше я сомневался в том, что смогу извиниться.

Увидев, что мама собирается меня игнорировать, я направился к пассажирской стороне. Она стояла у задней двери, усаживая Люси в кресло. Я перекинул пакет чипсов через открытую дверь. Это был неудачный ход, так как она уже наклонилась. Пакет зашумел, и она вздрогнула быстро выпрямляясь.

— Вот.

Я отвернулся и подтолкнул к ней пакет. Взглянув на нее краем глаза, увидел, что моя рука практически лежит на ее груди. Я опустил руку и сделал шаг назад, пока она изучала пакет.

— Что это?

В ее голосе слышалось раздражение.

Я помахал пакетом перед ее лицом.

— Чипсы. Я принёс их твоему ребенку.

Женщина пристально смотрела на меня. Даже под светом уличного фонаря её глаза были впечатляющего синего цвета, поразительного и манящего… наверное. У меня перехватило дыхание, я ждал её ответа. Все что угодно. Стоять, словно гребаный идиот, было чертовски неловко.

— Нет, спасибо.

Она сосредоточилась на Люси, фиксируя ремни на ее плечах и груди.

— Возьми, — сказал я ей.

Когда она закончила и захлопнула дверь, то снова скептически посмотрела на пакет.

— Нам они не нужны.

— Мне нужны! — крикнула Люси, ее громкий голос слегка приглушался изнутри машины.

Ее мама посмотрела на Люси через окно.

— Люси, нельзя ничего брать у незнакомцев, даже если тебе предлагают. Это опасно.

Я опустил руку.

— Я ничего с ними не сделал.

— Мы все равно не возьмём их, — ответила она, привычно ковыляя вокруг машины.

Я последовал за ней, вытаскивая из заднего кармана бумажник.

— Тогда купи ей что-нибудь по дороге.

Она обернулась и увидела, что я достаю из кошелька двадцатку, это разозлило ее еще больше.

— Нам не нужны твои деньги! Господи, благослови…

Она говорила все тише и тише, под конец зашипев. И затем из ее горла вырвался звук другого рода. Закрыв глаза она болезненно застонала.

Я наблюдал, как она обхватывает свой круглый, очень беременный живот, и мои глаза расширились.

— Ты в порядке?

Пытаясь выпрямиться, она захныкала.

— У меня в любой момент могут начаться роды, а взрослый мужчина продолжает ругаться со мной из-за моей дочери. Нет. Я не в порядке.

Та мамаша была неправа. Мой невинный жест только усугубил ситуацию.

— Послушай, — сказал я, но она уже села в машину. Прежде чем она успела закрыть дверь, я проговорил: — Прости, ладно? Мне очень стыдно за то, как вел себя с твоим ребенком. Я не люблю… не умею с ними обращаться. — Я снова протянул пакет. — Так что, пожалуйста, возьми эти чертовы чипсы и знай, что я все время чувствовал себя плохо из-за сложившейся ситуации. Я придурок, но даже придуркам иногда бывает плохо, ясно?

Она обхватила свой живот… ребенка… матку? В самом деле, как можно разобраться во всех этих беременных жестах? Неважно, она все еще держалась за что-то в районе живота. Теперь, когда я присмотрелся, на ее коже появилась болезненная испарина, она попыталась сфокусироваться на мне.

— Уверена, что с тобой все в порядке? — снова спросил я.

Она быстро моргнула и покачала головой.

— Да, я в порядке. — Она опустила голову на руль и вздохнула. — Забудь об этом, хорошо? Я не хочу беспокоиться об этом теперь, когда знаю, что ты чувствуешь себя виноватым, правда, Люси?

— Можно мне их взять? — спросила Люси вместо того, чтобы ответить на вопрос, который ей задали.

— Нет, — ответила ее мама.

— Я правда ничего не сделал с чипсами, — нерешительно сказал я. — Как можно что-то сделать с чипсами?

Она глубоко задумалась, прежде чем сказать:

— Не знаю, но может вместо того, что мы возьмём этот пакет, ты пообещаешь не красть чужие чипсы?

У меня прямо на кончике языка вертелось что-то грубое. Я открыл рот, но зажмурился, наклонил голову и сказал:

— Это был первый и последний раз.

— Тогда, надеюсь, это последний раз, когда мы спорим….

Она замолчала, словно ожидая чего-то, глядя на меня, подбородок опущен, когда она выжидательно смотрела на меня.

Чего она ждет?

— Элайджа.

— Элайджа. — Она закончила фразу, выглядя ошарашенной чем-то. Затем приподняв брови я посмотрел на нее тем же взглядом, что и она на меня. — Хэдли.

Она быстро кивнула, отвела глаза и посмотрела на дверь машины, как на спасение. Я знал, что она хочет сбежать, потому что сам часто так делал. Отступив назад, я не знал, что еще сделать, кроме как уйти.

Разве обычно после представления друг другу, люди просто расходятся? Я задумался об этом и пожал плечами. Ну что ж. Нам было неловко. Она явно хотела уехать, а я почувствовал облегчение после того, как мы все выяснили. Дальше меня уже ничего не волновало.

Отойдя от их машины, я услышал крик Люси:

— Мамочка! — а затем: — Что случилось?

Это была ловушка. Одна из многих, в которые я угодил за те месяцы, что привели к дружбе с этой женщиной и ее крошечной семьей. Кардинальные перемены в моей жизни. Только я еще не знал об этом.

Глава седьмая

Хэдли

У меня отошли воды.

Я знала, что это неизбежно. Только не предполагала, что это произойдёт на глазах у нашего грубияна соседа, чье имя было очень похоже на имя моего будущего сына. Если бы Люси не закричала…