Последняя роза Дивеллона - Вера Платонова

делать отдельный манекен. Или так только для принцесс положено утруждаться? Действия их, как и руки, были грубы, что внушало мне опасения за результат. А впрочем, какая разница? Красивой мне быть или нет на собственной свадьбе, кому эта красота сдалась? Уж не тому ли королю, который давно определился с избранницей?

После заходил лекарь и просил разрешения осмотреть мои руки и ноги. Удивленный скорым восстановлением, он принял все на счет своих умелых действий и, довольный, удалился.

Наконец, с корзинкой рукоделия в руках ко мне постучалась Флора. Смущенная, она переживала, что будет докучать мне своим присутствием, и долго не решалась прийти. Но я была так рада ей, что не смогла скрыть свое облегчение от присутствия рядом живой и искренней души, и мы быстро поладили.

С моего позволения она разложила вокруг себя какие-то палочки с намотанными на них нитями и стала хитроумно их переплетать между собой, создавая ленту светлого кружева.

– Это полгода назад у нас в крепости проездом был кружевник из Фимов, мужчина! Он меня научил простым плетениям, когда ваши руки заживут, я смогу вам показать, как это делается.

На мой взгляд эти “простые” плетения выглядели очень мудрено.

– Флора, но как ты брала у него уроки? Мне говорили, что ваши мужья держат жен в большой строгости. И могут даже позволять себе жестокость, что никак не порицается. И даже своим родителям женщина не смеет рассказать о том, как ей плохо.

– Ну, – задумалась Флора, – Это у кого как поведется. Мужья – мужьям рознь, как и жены – женам. Выносить семейные дела и, правда, негоже, потому что никто в них вмешиваться не будет, только позору не оберешься. Но и мужчине, у которого жена в синяках ходит, почета мало. Воин должен силу свою на поле брани показывать, а не в спальне.

– А как же во время первой супружеской ночи? – подобралась я, наконец-то, окольным путем к волнующей теме, делая вид, что мне известно, в общем, чем там люди занимаются.

Но вот только Флора вдруг запуталась в своих нитях и отложила палочки для плетения в сторону.

– Мне было бы проще пояснить вам, если бы я понимала, какие знания у вас имеются на сей непростой предмет.

Тут я, постаравшись придать своей речи как можно больше обстоятельности, изложила все то немногое, чем располагала.

Таких высоко поднятых бровей, как у Флоры, видеть мне еще ни разу в жизни не доводилось ни у кого.

– Ага, – задумчиво протянула она, качая головой. – Вот оно что. В общем, если вдруг спросит вас кто-то, то я вам этого не говорила.

Глава Восьмая. Новые сведения

В то время как я сидела пунцовая до кончиков ушей, переваривая удивительные сведения о телесных отношениях, что связывают мужчину и женщину, Флора продолжала споро плести свою паутину из нитей и плавно, без резких перепадов голоса, говорить.

Не думаю, что она хотела меня успокоить или, наоборот, запугать, а быть может, предостеречь от чего-то, кажется, ей просто нравилось рассказывать. И она говорила, говорила, говорила, пока деревянные палочки в руках двигались все быстрее. А я слушала не только ее голос, но и собственные внутренние чувства, которые стояли на том, что эта женщина хотя бы не желает мне зла.

И была благодарна за то, что она принесла немного света в тот мрак, что царил в моих представлениях о тиульбах, их порядках и самом моем загадочном суженом.

– Наверное, Айволин показался тебе ужасным человеком. И если так, у тебя есть полное право так думать. Но я знавала его еще в те времена, когда он был просто Айвом и наряду с моим братом таскался по улицам Дедры в компании таких же сопляков, ловил крыс, подворовывал у пьяных прохожих и верил, что если рыбачить на дохлого голубя, то можно выловить в местной луже настоящего драконорака.

– Дедра – это большой город?

– Не особо. Но известный, обладает весьма дурной славой, которая тянется за ним и по сей день, – раньше там был самый большой и известный в Тиульбе дом утех. Мужчины всех сословий и возрастов стремились туда, как мухи к подгнившему яблоку. В этом-то рассаднике порока и низменных удовольствий Айволин и появился на свет. Его родила одна из женщин, что занималась там непристойным ремеслом… Вы можете сколько угодно морщить свой носик, но это известный факт и его уже не скрыть.

– Я не морщу нос, мне уже все одно… Только как же вышло так, что человек такого низкого сословия вдруг стал королем?

– Ай… Выскочила коклюшка, – проворчала Флора, поправляя рукоделие. – Мать его и раньше была немного чудной, а после того, как родила, и вовсе помутилась рассудком да начала рассказывать, что сына ей заделал не кто иной, как сам король Магнум, который был в Дедре проездом и не преминул посетить сомнительное заведение. Дурочка, что сказать! Ясное дело, что над мальчишкой и без того насмехались много… С детства она ему говорила, что будет он королем и женится на принцессе. Знать, вросла эта байка ему в самое сердце. А когда было ему тринадцать, то убежал он в Излаумор, пробрался в крепость, исхитрился до самого короля добраться и заявить свои права.

– Ого! И что сделал Магнум? – удивилась я, потому что я в тринадцать лет еще играла в куклы и не могла даже вообразить такого, чтобы покинуть родную Долину по собственному желанию.

– Долго и громко смеялся. А потом приказал высечь наглого парнишку на конюшне, чтобы не болтал ерунды, и вышвырнуть вон. Только упертый Айволин не вернулся в Дедру. Он ушел к военным отрядам на границе с Дермафией, тогда часто у нас были с ними стычки. Много лет он там пропадал, не давая о себе ни весточки. А потому вдруг объявился, да не один, а с небольшой армией последователей. Там, у границ, он нашел Тумана, Борха, Ворона и многих других своих соратников, а братец присоединился к нему уже в Дедре, не раздумывая ни мгновения. Мать Айва, к тому времени уже умерла. И он двинул дальше, обрастая все большим количеством единомышленников, оставив после себя на месте дедрийского дома терпимости лишь дымящееся пепелище. Айна, тогда совсем юная девочка, проданная в дом за долги своих родителей, последовала за ним. Так, со шлюшьего дома в Дедре начался переворот во всей Тиульбе. И завершился он здесь, в Излауморе, страшной резней.

– И все-таки, он, правда, сын Магнума или нет?

– На этот вопрос никто не сможет дать