Ведьма, к ректору! Сборник - Алисия Чарская

— Саш, мне всего тридцать восемь, — засмеялся он. – Это тебе кажется, что столько не живут, но в душе я молод!

— Ну разве что в душе, — согласилась я, добираясь собственно до самой любопытной и внушительной части тела.

— Ты же сказала, что тело у меня тоже в порядке? – на тон ниже спросил ректор.

— Ага, тело классное, но я другие и не видела. Неинтересно было, — поделилась своей неискушенностью, обхватывая ствол и скользя по тонкой кожице с набухшими венками. – Такой большой и такой сладкий, — прохрипела я, вздрагивая, когда Матвей Павлович направил струю душа мне на лицо и на конец.

Пена смылась, а ректор недвусмысленно кивнул на член.

— Попробуй.

Ну, я это делала и знала, что ему нравится, только не ожидала, что даже в минете мужчина может перехватить инициативу и доминировать в процессе. В его требовании взять как можно глубже было столько непререкаемой властности, подчеркивающей мою уязвимость, что больше походило на игру, но именно она и заводила.

Я почти довела его до пика, когда он развернул меня спиной, наклонил над бортиком и отточенными движениями довел до оргазма, излившись тут же сам.

После мы могли только обнявшись стоять под душем, позволяя воде смыть с нас оставшуюся пену.

— Ты приходишь, и я снова все вспоминаю, четко отделяя реальность от сна. Но стоит тебе уйти, и я теряюсь в показаниях, — невесело проговорил ректор, затронув запретную тему.

— Ну да, такие правила…

— Нет, это как-то связано с заклинаниями.

— С заклятиями.

— Ты стираешь мне память? – я кивнула. – И понятия не имеешь, что я переживаю каждый раз, встречая тебя в академии?

— А ты переживаешь? – я задрала голову.

Матвей Павлович убрал мне мокрый завиток волос со лба и поцеловал своими жесткими и сейчас такими неулыбчивыми губами:

— Ведь я всё помню, ведьма, просто не верю, что это было в реальности. Но помню. Тот камень и тебя сверху на мне. Помню общежитие и как ты выгибалась под моими ударами. Метлу твою помню. Я боюсь смотреть на тебя в академии, потому что сознание двоится. Мне кажется вполне нормальным придержать тебя за руку, дождаться, когда все покинут аудиторию, и разложить на столе. Зацеловать, развести ноги, почувствовать снова твой вкус там… Не красней… Это самое невинное желание, которое я испытываю, глядя на тебя. И… я схожу с ума.

— Да нет, не сходишь, ведь это же правда. Тебя тянет ко мне, потому что мы уже были вместе три раза, — попыталась перевести всё в шутку.

Но ректор даже не улыбнулся.

— Саша, я схожу с ума. Мой последний диагноз – паранойя. Хотя пока мы договорились с лечащим врачом на синдром хронической усталости, чтобы меня не сняли с должности…

— Ой, нет… Ты же шутишь?

— Саша, я схожу с ума…

Сейчас я видела, что Матвею Павловичу намного лучше, чем до того, как я прилетела. От моего присутствия? Мне совершенно точно надо посоветоваться с сестрами.

— Можно, я останусь на ночь у тебя?

— Конечно, — он улыбнулся своей фирменной ехидной улыбкой, — только накормить мне тебя нечем. Я как-то не утруждался едой.

— Тогда сходим в магазин, затарим холодильник и сготовим что-нибудь вкусное?

— Ты умеешь готовить, ведьма?

— Ага, не только зелья, — рассмеялась я. – Но платишь ты!

— Замётано!

Так кайфово я давно время не проводила. От депрессивного состояния моего ректора не осталось и следа. Он смеялся, подтрунивал надо мной. Я много узнала о вкусах Матвея Павловича, успела съехидничать над его «старческими» привычками в еде. Ближе к вечеру бок о бок мы готовили совместный ужин, а потом воровали еду из тарелок друг друга.

Ночь…

Моя самая сладкая ночь. Наша самая откровенная ночь. И откровенной она стала не из-за смелых экспериментов, не из-за неистовой страсти, а из-за проникновенной близости, понимания нашей сути друг друга. Он осознанно проникал в ведьму, а студентка со всем пониманием отдавалась своему ректору. Даже поцелуи стали другими – оголяющими самую сущность.

Спали мы также – не отпуская друг друга ни на минуту.

Так что утром его слова не стали для меня неожиданностью:

— Не стирай мне память, не надо.

— Я не могу, это против правил!

— Ты знаешь о моей проблеме, что для тебя важнее: правила или я?

Сильнее сжала метлу, понимая, что сейчас решение будет для меня роковым: или я, или он. За нарушение правил меня изгонят из Ковена. За стирание памяти он больше меня не примет.

И я выбрала себя.

***

Я вызвала старшую сестру, чтобы узнать, как спасти ректора.

— А сколько раз ты с ним связывалась, сестра?

— Всего пару раз, — приврала я, начиная всерьез опасаться последствий.

— А заклятие забвения накладывала?

— Обязательно, я же знаю правила!

— Не спасешь ты его. Слишком сильно привязала и закрепила. Без обмена энергией с тобой он сгинет. Судьба жертвы предрешена. Потому на инициацию выбирают случайных и больше с ними не связываются.

— Он погибнет из-за меня?

— Да. От тоски и без подпитки.

— Но я не хочу терять его, он замечательный, самый лучший! Помогите мне его спасти! Должен же быть способ? Что, если бы я хотела остаться с ним? Мне кажется, это решило бы проблему: он получал подпитку, а я не отнимала бы у него память, а?

— Ведьмы не связывают себя с мужчинами! Это удел простых женщин.

— Но как же… Я точно знаю, что у сестер есть мужчины, они встречаются с ними! И Тёмные и Светлые.

— Встречаются, но не связывают себя с ними узами, сестра.

Я приуныла. Не дадут мне ректора оставить себе. А зная, в какое состояние он впадает от разлуки, я сама готова была на стену лезть от тоски.

— Я готова заплатить любую цену, чтобы поменять его привязку на любую другую, — решилась я.

Сестра хмыкнула:

— То есть этого мужчину тебе жаль, а другого не пожалеешь?

— Этого я бы никогда на инициацию не выбрала, он случайно попался.

— Вот как… А кого выбрала бы?

— Прохорова. Он красивый, всем девочкам универа нравится.

— А ты бы к себе привязала и сох бы по тебе красавчик – не жалко?