Ведьма, к ректору! Сборник - Алисия Чарская

Он сглотнул, поднимая на меня взгляд:

— Чтобы переспать?

Я обнаглела ровно настолько, чтобы подойти, опереться на его плечо и ласково погладить очень выпирающий пах.

— Немного…

— Ведьма, — прошипел он, впиваясь в мои губы.

Я могла только мурлыкать в ответ, увлекаемая его телом на разобранную постель.

И всё же он неповторим. В каждом своем сексе, в каждой извращенной причуде, в каждом требовании слушаться…

— Матвей Павлович, я больше не могу, — взмолилась я, скрученная перед ним в узел, попой кверху и с заломанными руками.

— Потерпи, малыш, мне надо кончить… Арррр… Черррррт…

И я снова дернулась от волны, растекающейся по мне дрожи, постанывая от блаженства хлещущего через края. И еще раз, когда он отпустил мои руки и упал рядом со мной, прижимая к своему покрытому испариной телу.

— Ох, Сашка… Я бы многое отдал, чтобы это был не сон… Или наоборот, чтоб спать этим сном вечно.

— Матвей Павлович, а как вы себя чувствуете?

Он затих, словно прислушиваясь к себе.

— Хм… Отлично. Бодро. И если бы тебе не ко второй паре, мог бы повторить.

Я глупо хихикнула.

— Нет, мне еще учиться, а вам пора выписываться и возвращаться в академию, — я повернула к нему голову, вглядываясь в волевой подбородок, в тонкий с красивыми ноздрями нос и такие сладкие требовательные губы, способные вытворять со мной магию. – Я по вас соскучилась.

Ректор склонился и поцеловал меня в висок, потом в губы.

— Я старый, некрасивый и у меня совершенно неподходящий для ведьмы размер, — изрек он под мой хохот.

— Не расстраивайтесь, с размером я уже смирилась, Матвей Павлович. Осталось только решить вопрос с красотой и возрастом.

— А что тут решать? Я знаю средство!

— Серьезно?

Мы уже вылезли из кровати и одевались, перебрасываясь колкостями.

— Да, кажется, оно было подробно изложено в сказке про Конька-Горбунка.

Я даже замерла от его осведомленности! Вот что значит, ректор – очень образованный!

— Искупаться в молоке, потом в кипятке, и остудиться в проруби? Так, кажется?

— В колодезной воде, — уныло поправила я. – Это заклинание высшего порядка, мне не потянуть.

— Заклинание? Ванеева, ты прикалываешься надо мной? Я хоть старый и некрасивый, но не тупой, чтобы вестись на всякий бред!

— Это не бред. Я – ведьма. Но вы это скоро забудете.

— Тогда обернись и отвлеки вахтера, пока я незаметно выйду из общежития.

— Не надо, я вас на метле доставлю. Уж заклятие отвода глаз первого уровня мне доступно!

— Метла, Ванеева? Подойди ко мне, кажется, у тебя температура, — обеспокоенно поманил меня к себе ректор.

А я только вытянула руку в сторону и щелкнула пальцами, наблюдая за расширяющимися глазами Матвея Павловича и сжимая пальцы вокруг черенка метлы, нетерпеливо подрагивающей в предвкушении полета.

Глава 6. Больной скорее жив, чем мёртв

Судя по результатам приключений того дня, заклинания первого уровня давались мне легко! Я и метлу с ректором подняла, и невидимыми нас сделала, и память почистила у Матвея Павловича и у вчерашнего вахтера.

Ректор вернулся в академию, выздоровевший и посвежевший, как будто в молоке уже искупался, осталось только еще два чана, а вот я заметно сникла. Что-то мне не нравилось, что Матвей Павлович ходит и меня даже не замечает. А ведь у нас уже два раза было!

С одной стороны, я молодец, что так качественно навожу морок, с другой, как же обидно, что нам уже не повторить в третий, и в четвертый раз…

— Ванеева, ты не заболела?

— А? Что? – я подпрыгнула, понимая, что Матвей Павлович в кои-то веки обращается на уроке ко мне.

— Если плохо себя чувствуешь, лучше иди в медпункт и отлежись в общежитие. Там ты никого не заразишь, а здесь вся группа в зоне риска.

В общаге я точно никого не заражу, но он откуда знает? В какой-то момент мне показалось, что он тоже удивлен. Урок прервался ровно на то время, пока я собирала сумку и выходила из аудитории.

Пока я лечила заразное ОРВИ в одиночестве своей комнаты, ректор снова «заболел», точнее как заболел, просто не пришел в академию и пошли слухи, что, то ли приступ у него, то ли удар.

Как я перепугалась!

Адрес теперь у меня был, так что, не дожидаясь вечера, оседлала метлу и помчалась к окну Матвея Павловича. Он одиноко сидел в кресле перед выключенным телевизором и смотрел в одну точку.

Никакого удара или приступа я у него не разглядела, но длительная обездвиженность меня напугала. Я поскребла в стекло, и с ректора спала меланхолия. Он подскочил к окну, распахнул его и, сдвинув брови, распорядился:

— Залетай!

Ни метле не удивился, ни мне. Более того, я слезть не успела, как он тут же взял меня в оборот, прижал к себе и, ругая на чем счет стоит, принялся целовать в щеки, в нос, в глаза, в губы. Я тоже соскучилась, до дрожи, до боли!

Потом подумаю, можно ли Темной ведьме так себя вести, и не опасно ли каждый раз стирать мужчине память, но сейчас думать вообще ни о чем не могла. Только о нем, только с ним, хоть чуть-чуть.

Разговора долго не получалось. Закончив один акт, мы меняли дислокацию и снова начинали прелюдию. Встретил он меня в гостиной, на уютном, а главное широком диване. Потом спросил:

— Чай будешь?

— Ага, попить бы…

И продолжили на кухне, немного перемазавшись вареньем.

— Может, в душ? – уточнил он, слизывая у меня с груди клубничный джем.

— Пожалуй, — хихикнула я, и дальше было в душе.

Там мы подзадержались. Я поняла, что когда Матвей Павлович из-за старости своей уже выдохся, то настает время пошалить мне. И вот как раз в душе мы поменялись ролями. Теперь я намыливала его руками, касаясь самых интимных мест, и следила за его реакцией.

Ректору нравилось почти всё, что я вытворяла с его телом. Он обзывал меня бесстыдницей, местами даже развратницей, послушно заводил руки за голову, чтобы не мешать любоваться его таким соблазнительным телом.

— Надо же, тебе тридцать восемь, а ни жиринки, ни морщинки, — восхищалась я, стоя перед ним на коленях и