Чудесный сад жены-попаданки - Лина Деева

владельцев Колдшира находился не где-то на территории замка, а на старом кладбище в Данли, мне объяснить так и не смогли. Смерти не место рядом с жизнью — вот и всё, чего я добилась. И, честно сказать, была эгоистично рада, что высокородный лорд не будет лежать в Колдшире. Будь моя воля, его вообще погребли бы на частном кладбище семейства Каннингем, но, увы, туда было слишком долго добираться. Потому для погибшего подготовили место рядом с последними из рода Гамильтонов, к чему я отнеслась совершенно равнодушно.

День похорон выдался пасмурным и ветреным. Я бы не удивилась, если б из низко бежавших по небу туч пролился дождь, однако небо решило, что Каннингем обойдётся слезами наёмных плакальщиков.

Роскошный траурный кортеж неспешно объехал почти всю деревушку, собрав, как мне казалось, практически всё её население. Из долетавших обрывков разговоров, я поняла, что Каннингема считают едва ли не героем. Спас жену ценой собственной жизни! Причём не просто жену, а возродительницу Колдшира леди Мэриан! И хотя это было сущей правдой, мне хотелось и плакать, и смеяться одновременно над такой иронией судьбы.

Сама церемония прошла чётко и слаженно. К счастью, от меня не требовалось выказывать какое-то особенное горе: даже прощаясь, я лишь немного постояла у закрытого гроба и отступила, дав место гробовщикам. Четверо дюжих молодцев играючи подняли дубовый лакированный гроб и на шёлковых лентах аккуратно опустили его в каменную нишу. Затем с кряканьем закрыли её мраморной плитой, и я, как требовалось, возложила на неё чёрную розу.

«Sic transit gloria mundi. Согласны, лорд Каннингем? Прощайте. И если вам это где-то зачтётся, знайте: я, пожалуй, не держу на вас зла».

А снаружи склепа всё так же дул холодный ветер и неслись по небу грязно-серые тучи. Провожающие уже без печальной торжественности покидали кладбище: для всех желающих в «Розе и замке» была накрыта поминальная трапеза. Меня же ждал Оакшир и скорбный обед в компании Эйнсли. И не то чтобы я возражала, но…

— Ты знаешь, где похоронен Оливер? — вполголоса спросила я у Райли.

Тот молча кивнул, и я повернулась к Эйнсли.

— Вы же извините нас, лорд?

— Конечно. — Ответить по-другому тот просто не мог. — Жду вас в экипаже, леди Каннингем.

Он размашисто зашагал к выходу с кладбища, а мы с Райли неспешно двинулись между памятников и могил куда-то в противоположный его конец.

Не знаю, кто заведовал похоронами садовника, но он подошёл к делу с похвальной чуткостью. Простая могила Оливера находилась под сенью высоких кустов сирени, и мне сразу вообразилось, как весной над ней станут петь соловьи и какой одуряющий запах будет вокруг.

— Спи спокойно.

Я отколола от платья чёрный бутон и, присев, положила его на холмик лишённой дёрна земли. Как бы мне хотелось подарить ему на прощание синюю розу Колдшира! Но, увы, их больше не было, как и того, кто беззаветно за ними ухаживал.

На глаза навернулись слёзы, и я торопливо встала. Крепко сцепила руки, борясь со вставшим в горле комком. И когда всё же сумела протолкнуть через него фразу, неожиданно произнесла:

— Джейми, давай съездим в Колдшир.

Порыв ветра пронизал нас насквозь, и Райли слегка сместился, загораживая меня от него.

— Сейчас?

Он не осуждал и не возражал. Просто спокойно уточнил.

— Да.

— Хорошо, моя леди.

Глава 110

А вот Эйнсли так легко моё желание не принял.

— Леди Каннингем, сегодня у вас и без того непростой день. Отложите поездку на завтра: уверяю, к тому времени ничего не изменится.

— И всё же я хотела бы навестить Колдшир сегодня. — Мягкость моего тона была подобна подушечкам кошачьих лап, скрывающих острые когти. — Я и так слишком надолго оставила его без присмотра.

— Тогда я поеду с вами. — Лорд-разбойник неохотно сдавал позиции. — С вашего разрешения, конечно.

Не стоило ему отказывать: предложение было сделано из лучших побуждений. Однако я ответила:

— Очень благородно с вашей стороны, лорд Эйнсли. Но прошу, давайте в следующий раз. Сейчас я… Мне нужно увидеться с замком наедине.

Последнее прозвучало откровенно глупо. Во-первых, будто Колдшир был живым существом (А ведь он был! Был…). Во-вторых, что значит наедине, если там жили слуги, да и Райли ни за что не отпустил бы меня одну? Тем не менее Эйнсли понял эту странную фразу правильно и, посмурнев, сдержанно склонил голову:

— Хорошо, леди Каннингем. Можете взять карету, я найду в деревне лошадь и доберусь до Оакшира верхом.

— Спасибо вам.

Мне было неловко его стеснять, однако решение я не переменила. И мы с Райли отправились в Колдшир вдвоём.

Сколько раз я подъезжала к замку! Но, пожалуй, с таким замиранием сердца всматривалась в него лишь однажды: когда Олли остановил карету в седловине холмистой гряды и весело крикнул: «Колдшир, госпожа!» Тогда замок показался мне сошедшим со страниц фэнтезийной книги. Да и сейчас, если не обращать внимания на покосившийся донжон и чёрные провалы окон…

Картинка вдруг расплылась, и я сердито сморгнула слёзы. Совсем разнюнилась! С таким настроением Колдшир не восстановишь!

И всё-таки когда сидевший рядом Райли мягко взял меня за руку, я не высвободила пальцы. Наоборот, сжала крепче, будто хотела таким образом взять хотя бы толику спокойной силы этого человека.

— Я рядом.

Наши взгляды встретились, и я, не сдержавшись, на несколько мгновений благодарно прижалась к его боку.

Любая ночь светлее, если разделить её с кем-то.

— Гсжа! Том, подь сюды! Гсжа и гспдин приехали!

Слов нет, как приятно было увидеть радость на лице встречавшего нас Стини. А когда подоспевший Том заботливо спросил: «Вы как, гсжа? Здоровы уже?», я вновь едва не прослезилась. Вздохнула про себя: нервы ни к чёрту стали. И ответив: «Здорова, всё хорошо», с деловым видом продолжила:

— Как здесь дела? Рассказывайте.

Том и Стини переглянулись, и первый начал:

— Неплохо, гсжа. Сор во дворе мы убрали, замок стоит, не шатается. Мы в кухне порядок навели, готовим там потихоньку.

Я с неодобрением покачала головой: вот ведь рисковые ребята! А Стини подхватил:

— Вы эт, гсжа, гспдин, ток не ругайтесь. Короч, мы тута до вашего кабинета поднимались, ну и…

Он замолчал, и вместо него продолжил Том:

— В общем, все бумаги, какие там были, мы поклали в сундук и вынесли. Он счас в караулке стоит, чтоб не делся никуда.

— И ещё…