Поцелуй дождя... Исцели меня, если сможешь... - Лив Янг

прекрасно знаем. Алекс не умеет стоять в стороне, если что-то происходит, и в любом случае будет во всех передрягах наступать в первых рядах, защищая своих ребят.

Обнимаю его крепко, обвивая ногами бедра. Понимаю, что все разговоры бессмысленны, и он все-равно скажет лишь то, что я захочу услышать.

– Я буду осторожнее, – обещает тихо, сжимая в объятиях до хруста костей.

– Я знаю, – целую его в шею. – Нам пора возвращаться домой, пока не посинели от холода.

Неохотно выпускаю его из рук, запрыгивая на доску. Медленно выгребаем к берегу, устало выползая на сушу.

Тихо пробираемся к дому. В комнатах горят лишь ночники. Наши все давно спят.

– Можешь принять душ и переодеться у меня в спальне. Кофе будешь?

Кивает, устало направляясь в душ и прихватывая по пути свои вещи.

Варю обоим кофе. Ноутбук лежит в кресле, и я недолго думая умащиваюсь работать в ожидании Миллера.

Буквы медленно расплываются перед глазами, не позволяя прочесть строки перед собой. В очередной раз настойчиво встряхиваю головой, отгоняя сон. На часах начало третьего ночи. Выбираюсь из кресла, медленно проползая в сторону спальни, встречаясь с ним на полпути.

– Договор с «ArtGallery» будет завтра, – устало тру глаза, отчитываясь. – Почти закончила. Буквы расплываются.

– Нужен сегодня. Я помогу… Кофе сделать?

– Я свой выпила, – машу неопределенно в сторону гостиной. – Мне нужен душ… Желательно холодный.

– У тебя пять минут.

Киваю, обессиленно топая к себе в комнату.

Контрастный душ возвращает процентов пятнадцать рабочего состояния.

Натянув клетчатые брюки и белую футболку, с недовольной физиономией спускаюсь в гостиную.

– Милая пижамка, – улыбается Миллер, ставя передо мной свежую чашку с горячим кофе.

Бросив на него испепеляющий взгляд, удобно устраиваюсь в кресле с ноутом, затягивая влажные волосы в жгут простым карандашом.

– Трудоголик блин, – бурчу я, принимаясь за бумаги.

Сорок минут спустя, устало отложив компьютер, осторожно потягиваюсь, разминая спину.

– Мне нужно еще совсем немного времени... Просмотрю договор на поправки как закончу свой, ладно? – не отрываясь от монитора, бормочет он. – Сейчас с этой галереей и передачей документов Майклу, времени на отдых практически не остается…

– Начало четвертого, – пожимаю плечами, глядя на часы. Подтягиваю колени к груди. – Осталось всего два месяца дурдома в твоей компании и все вернется на круги своя. Как-нибудь переживу…

Умостившись в кресле, укладываю голову на его спинку, устало прикрывая глаза.

– Ты мне тут про ад рассказываешь или про работу в офисе?

– Интересно, где ты в моем доме офис рассмотрел? – сквозь сон бормочу я.

– Сверхурочные с меня, так и быть.

Отрывает взгляд от монитора, и улыбка медленно сползает с лица.

Спит, умостившись в кресле калачиком.

– Пора заканчивать с ночными переработками, – бубнит он, глядя на часы.

Выключает мой ноутбук и приводит в порядок документы на столе. Аккуратно поднимает на руки возмущенно бормочущее тело и переносит в спальню, укладывая в кровать и накрывая одеялом.

Раздраженно раскрываюсь, крепко обнимая подушку, часто и неглубоко дыша.

– Душно, – догадывается Миллер, распахивая настежь большое окно.

Морской бриз играючи врывается в комнату, в считанные секунды пролетая ее насквозь. Глубоко вдыхаю, а лицо медленно расслабляется.

Переводит окно вверх на режим проветривания.

– Не надо, прошу тебя… – женский шепот заставляет остановиться. Оборачивается, хмуро осматривая. Лоб покрыт мелкой холодной испариной. Лицо бледнеет. – Не делай этого!

* * *

Кабинет… Школьный, затхлый.

Медленно открываю глаза.

Взгляд все еще ведет от успокоительного.

Нечем дышать… Перед глазами плывет, а школьная мебель сливается в одно сплошное темное пятно. Кажется, я задыхаюсь от этого десятилетнего слоя пыли, забившегося во все щели и поверхности помещения.

Нервно вдыхаю в себя воздух носом, закашливаясь. Если не снять скотч со рта, разовьется клаустрофобия. Втягиваю в себя еще пару раз пыльный душный воздух, пытаясь снизить накатывающие волны паники.

В кабинете полусумрачно, но глаза быстро привыкают к темноте, спустя какое-то время начиная различать поверхности парт и стульев. В углу несколько школьных стеллажей с книгами и когда-то яркие горшки из-под высохших цветов.

Сколько я уже здесь? Часов восемь… девять?

Осторожно достаю кончиками пальцев ржавый металлический гвоздь. Руки затекли, и я практически теряю его, в последний момент успевая схватить падающий на пол предмет.

Дышу часто, практически подаваясь истерике. Откидываю голову на стену, стараясь успокоиться и убрать накатившиеся на глаза слезы.

Беру себя в руки, обхватывая гвоздь пальцами и неуклюже протыкая скотч в местах, где придется. Соберись! Делаю еще несколько проколов. Чувствую, как давление ослабевает, слышу звук лопающейся пленки.

Слезы облегчения вместе с болезненным стоном все же вырываются из меня, скатываясь по щекам крупными солеными дорожками.

Аккуратно снимаю непослушными руками скотч со рта, нервно вдыхая полной грудью, пытаясь насытиться кислородом.

Практически ровной дорожкой пробиваю резиновую ленту гвоздем, старательно разрывая жгут ногтями.

– Очухалась? – в помещение вползает явно выпивший албанец. Тот самый, которого Ноа отметелил еще утром.

Прячу руки за спину, старательно играя связанную, крепко сжимая в ладони единственное средство защиты, что у меня есть.

Садится передо мной на колени, проводя пальцами по влажному от слез лицу.

– Не надо, прошу тебя… – шепчу дрожащими губами, понимая, насколько жалко это звучит. – Не делай этого!

Албанец улыбается и хватая за волосы оттягивает голову, опаляя шею горячим дыханием, смешанным с перегаром от выпитого алкоголя.

– Сладкая, – шепчет он, нагоняя на меня оцепенение, касаясь кончиком языка моей кожи.

Вгоняю со всей дури гвоздь ему в ногу. Чуть выше колена. Чувствуя, как металл входит в ткани почти до основания.

– Сука, – ревет, отшвыривая меня в сторону.

Отталкиваю пьяное тело ногами к стене. Ударяясь, обваливает на себя давно прогнивший книжный стеллаж.

Одним движением рву окончательно резиновую ленту, стягивающую щиколотки, и бросаюсь к двери.

В коридоре темно и пусто.

Бегу в сторону лестниц. В голове шумит, понимаю лишь то, что нужно двигаться к свету и потоку воздуха. Мужские голоса… Тихо прокрадываюсь вдоль стены, проскальзывая мимо. Поворот… Еще один коридор. Стены плывут перед глазами, заплетая непослушные ноги. Тошнит… Последствие успокоительного… В голове пульсирует, будто отбойным молотком по вискам. Соберись и беги!

Шаги… Оглушающие… Громкие…

– Далеко собралась?

Ощерившаяся улыбка огромного амбала. Лапа, хватающая за руку.

С таким и в нормальном то состоянии не справиться.

В руках шприц.

– Нет! Прекрати! Отпусти меня! – вырываюсь, что