Поцелуй дождя... Исцели меня, если сможешь... - Лив Янг

осознания беспомощности, находясь под следствием. Не имея права выйти за территорию изолятора и допросной… Находясь двадцать четыре часа под бдительным присмотром личного конвоя. Сгонял озлобленность на подчиненных Бреннана, выпытывая каждое слово, каждый шаг за эти гребанные сутки. Знал каждую фразу, движение, шаг. Собирая по ниточкам картинку происходящего, вплоть до сообщения от полковника о транспортировке Эллисон в больницу Саранды.

Дальше все как в тумане. Допросная. Срыв… Оттаскивающие от полуживого окровавленного албанца сослуживцы. Арест. Дисбат. Месяц в камере изолятора. Переговоры с адвокатом и никаких гребанных известий о происходящем за стенами каменного здания.

Качающий головой на суде полковник. Серое лицо отца. Холодный, непроницаемый взгляд генерала и первая записка, переданная через адвоката.

Сухая… Сжатая в несколько фраз…

«Я дома. Не волнуйся. С больницы выписали. Планирую уехать из города, но пока еще не решила куда. Надеюсь, это поможет отвлечься…

Отец обещал решить вопросы с судом. В этом есть и его вина. Не противься.

Миллер, ты справишься. Я в тебя верю...

Прости, что не попрощалась лично. Хочу расправиться со всем этим, как можно скорее. Напишу, как обустроюсь.

Твоя мелкая.»

И почерк… дрожащий, неуверенный… Говорящий больше, чем само содержание. Плечо все еще болит, не давая шанса писать твердо и размашисто.

Сухие факты, заставляющие перевернуться все внутренности в организме, затягивая их в тугой болезненный узел, от которого трудно дышать.

«Твоя мелкая…»

Только МОЯ… Запуганная, уставшая, пытающаяся выдать за правду то, что пишет под диктовку «любимого» папочки.

Поможет он, как же… С миллионом условий.

Ненавижу…

Сбитые в кровь костяшки пальцев о каменную стену изолятора… Бессилие...

Только бы выбраться отсюда и обнять… Прижать крепче и не выпускать из рук и поля зрения ни на секунду.

Моя маленькая… Ты только продержись, не беги…

Зачитанный до дыр, вызубренный текст на клочке бумаги.

Еще месяц ожидания в изоляторе, два слушания по рассмотрению дела и столько же записок… связанных… уже более уверенных и осознанных.

Постановление… Освободить из-под стражи в здании суда с последующей депортацией.

Звонок Хоупсу и его виноватый взгляд при встрече.

Как сквозь землю провалилась.

С Майклом не связывалась. Генерал выставил за дверь, вручая последний конверт с полноценным письмом и просьбой не искать. Растворилась в воздухе…

… Так будет лучше…

Кому лучше? Ему, ей или мне? Кажется, за шесть лет легче не стало никому.

– Тебя держали под стражей из-за избитого албанца? – вопрос Паркера выдергивает из воспоминаний. Оценивающий взгляд. – Жалеешь о содеянном?

– Эта тварь ее домогалась, а когда не вышло... побил… Беременную, испуганную, обколотую какой-то дрянью… – костяшки пальцев белеют от силы сжатия им кованных перил. Челюсть стиснута до скрипа зубов. – Жалею? Лишь о том, что не добил его там же, в допросной.

– Эллисон доставили в больницу Сан-Франциско без сознания, – выводя себя из задумчивости, продолжает Итан. – Травмы на теле были получены не только из-за произошедшей аварии. Мы это прекрасно понимали. Но за две с половиной недели обследований и наблюдений за пациенткой, так и не удалось вытянуть из нее объяснений. Элизабет даже пыталась ввести ее в состояние гипноза, но все тщетно… – грустно хмыкнул. – Я чаще из ее снов больше информации узнавал, чем от нее лично… Это было очень странно, – он улыбнулся. – Во сне говорила, кричала, плакала, а днем спокойно учила вместе с Джейком и его сестрой язык жестов. Она привыкла и, кажется, мы тоже. Но с твоим появлением состояние ухудшилось. Видимо ты заставляешь вспоминать произошедшее чаще.

Алекс настороженно бросает взгляд на Итана.

Его лицо с каждым словом становится все бледнее.

– Успокоительное, что я вчера забрал… Последнее время она все реже им пользовалась. Банки хватало на полгода, а то и больше. Но этот рецепт я выписал полтора месяца назад... Там уже практически ничего не осталось.

– Что я должен сделать? – низкий хриплый голос звучит безнадежно. – Исчезнуть?

– Зачем? Чтобы нанести еще одну травму и ей и Миа? Проследи, чтобы она попала ко мне на прием сегодня вовремя… Если хочешь, наберу тебя после окончания консультации… Эллисон нужна будет поддержка близкого человека… Не думаю, что она захочет быть со мной рядом после всего, что я ей наговорю. По-моему, пора завязывать с прошлым… И с этим, кстати, тоже, – улыбаясь обводит пальцем в воздухе, указывая на девушку. – Пока она там на песке и не рухнула.

Алекс хмыкнул, дожидаясь, пока док войдет в дом и быстро сбегая вниз по лестнице к набережной.

Не докричавшись сквозь звук наушников, хватает за рукав, разворачивая к себе.

Локоть самопроизвольно поднимается вверх, рассчитав высоту и силу удара так, что парень едва успевает уклониться, хватая за предплечье в самый последний момент.

Сдергиваю наушник, ошарашенно глядя на него.

– Алекс!

– И тебе доброе утро, – хмыкает отпуская. – Теряешь сноровку, мисс Ривз.

– Почему ты не спишь?

– Хотел спросить тебя о том же, – хмурится он. – Не надоело «бегать»?

Из его уст это звучит как минимум неоднозначно. Молча отвожу взгляд в сторону.

– Устала?

Качаю головой и, помахав ему ручкой, собираюсь бежать дальше, запихивая назад наушники.

– Прекрати, – перехватывает мою руку, привлекая внимание. – Остановись и выдохни…

Миллер отбирает плеер, положив себе в карман.

– Я не поеду к нему, – качаю головой. – Со мной все в порядке. Мне это не нужно…

– Именно поэтому ты не спала всю ночь и выматываешь себя бегом последние полтора часа… Потому что тебе это не нужно…

– Алекс! – я возмущенно отбрасываю его руку.

– Тебе необходимо выговориться, – терпеливо проговаривает каждое слово, стараясь не сорваться. – Рассказать то, что держала в себе все шесть лет. Увидеть со стороны и перестать копить страхи, сводящие тебя с ума по ночам.

– Говоришь, как Итан, – бурчу, тыча пальцем ему в плечо. – Он уже и тебя обработал?

– Не язви, – Миллер вкладывает мою руку в свою, переплетая пальцы. – Я отвезу тебя в клинику сегодня в обед. И буду ждать рядом. Даже не пытайся сбежать, поняла?

Едва заметно улыбается, глядя на мое по-детски хмурое выражение лица. Не сдержавшись касается губами моих губ, собственнически прикусывая сначала верхнюю, а затем нижнюю, заставляя их обиженно поджать в тонкую линию.

– Упрямая, – тяжело вздыхает, притягивая к себе за плечи, как маленького ребенка. – Тебя оставить отсыпаться дома или поедем на