Я буду любить тебя - Кристина Ильина

включил душ с холодной водой, и одной рукой придерживая обе мои руки находящиеся в тот момент над головой, стал без жалостно насиловать меня. После, он встал и, натянув на себя джинсы, вышел из душа с улыбкой на лице, а я так и осталась сидеть в душевой. Одевшись, я кое-как добралась до двери, минуя аккуратно комнату, в которой находился мой насильник. Я выбежала из открытой уже нараспашку на тот момент двери. Вид у меня был ужасный. Растрепанные, распущенные, мокрые волосы, мокрая футболка, и точно такие же грязные, и мокрые джинсы, но на тот момент то, что джинсы были мокрые, заметить можно было только вблизи. Ноги жутко гудели, да и не только ноги. Идти было тяжело. За всё это время я практически ничего не ела. В моем организме не было ничего кроме алкоголя. Сил шагать до остановки не было, мне хотелось рухнуть на месте и все. Кое-как дойдя до остановки черепашьим темпом, я рухнула на скамейку. Передохнув немного, я начала ловить попутку, так как до дома добраться больше было ни как. Простояв сорок минут в пустую, я уже совсем отчаялась и думала, что умру, прям там, на остановке. Плакать хотелось, но слёз уже не было. Они закончились еще там, в душе.

Открыв глаза, я увидела сидящего на стульчике, рядом со мной Ваню. Он держал мою руку в своей руке. Ваня спал. Сидел он в таком положение, что мне казалось вот-вот, и он упадет. Меня как током ударило. Я моментально одернула свою руку и попыталась встать с кровати, но ноги были ватные, и я рухнула с кровати на пол и подвинулась к стенке. Меня охватил ужас, я боялась его. Осмотрев себя только сейчас, я ужаснулась. Все руки были в синяках и болели. Обхватив руками колени, я почувствовала невыносимую боль. Ноги били в синяках, в некоторых местах была засохшая кровь, а на ягодицах чувствовались царапины, возможно причиной было то, что Ваня волок меня по полу. Подняв глаза, я увидела ошеломлённые Ванины глаза. Он привстал, что бы подойти ко мне, но застыл на месте. Видимо понял, что я в любой момент могу закричать.

— Ты меня боишься? — спросил он тихо, держась за ручки стула.

— "Да"- хотела сказать я, но ничего не вышло. Из глаз брызнули слёзы. Мне было страшно. Я тряслась то ли от страха, то ли от того, что мне было холодно сидеть в одной ночнушке на голом полу.

— Успокойся, я ничего тебе не сделаю... — Ваня отодвинул стул назад и, решив, что его слова меня как-то успокоили, подошёл ко мне.

Его движения показались мне резкими. Я боялась, что он сейчас ударит меня вновь. Сжавшись от страха, я отвернулась к стене и обхватила голову руками. "Не подходи", хотела попросить я, но у меня вновь ничего не получилось. Я не могла сказать ни слово. Я не понимала, что со мной и почему я не могу ни чего сказать. От непонимания и бессилия я начала плакать.

— Всё... не плачь.... — Ваня вытянул руки вперед и попятился назад. — Я не подойду к тебе, если ты так боишься меня, только поднимись с пола, пожалуйста. Заболеешь еще.

Не обращая внимания на его слова, я продолжала реветь " не подходи.... не подходи...."- мысленно просила его я.

— Я не собираюсь бить тебя, расслабься.... Я пришёл не для этого.

Я ему не поверила, но повернулась. Держась за стену, я попыталась встать, но ноги не держали меня, и я опять оказалась на полу. Ваня дернулся и хотел подойти, но посмотрев на меня, сделал шаг назад.

— Ты слабая еще... давай я помогу встать. Сама не сможешь ведь.

Проигнорировав его, я попыталась встать вновь, но снова рухнула на пол. Я вставала и падала вновь, а Ваня стоял возле окна с опущенной головой. Не выдержав, он подошёл ко мне и, схватив меня на руки, понес к кровати. Я начала орать и плакать одновременно. Он аккуратно положил меня на кровать и пристально начал смотреть мне в глаз. Затем прижал мне легонько рот и, улыбнувшись, продолжал сверлить меня взглядом.

— Что орешь то? Я же не сделал тебе ничего, — Ваня продолжал улыбаться. Взгляд у него уже был не такой как в тот вечер. Он был нежный, но в тоже время в его глазах была грусть. — Отпущу, кричать не будешь? — спросил он, будто прочитав мои мысли.

Я замотала головой, он тут же отпустил и, обойдя кровать, снова сел на стул.

— Я тебе тут продукты принес. Игорь там тебе еще кучу всего приготовил, ты же ни ешь больничную еду, — он потянулся к пакетам, которые стояли возле тумбочки. Достав из пакета шоколадку, он протянул её мне.

Взяв шоколадку, я повертела её в руках, а затем швырнула об стену. Ваня, наблюдавший за моими действиями, лишь рассмеялся и снова полез в пакет.

— Не хочешь шоколад, так и скажи. Что молчишь как рыба? — он тихо рассмеялся и достал из пакета апельсин, который я тоже швырнула об стену.

Все продукты, которые он мне давал я выкидывала. Мне было неприятно его присутствие. Я хотела, что бы он поскорее ушёл. Протянув мне пластиковую коробку с клубникой внутри, он следил за моими действиями. Я замахнулась, чтобы швырнуть и её, но он остановил меня, сильно схватив меня за кисть руки. Я тут же поморщилась от боли. И он, заметив это, ослабил хватку, но руку не отпустил.

— Слышь, ребенок, может, хватит уже а? — голос его был спокойным. — Я тут покупал ей вкусности, торчал в этом долбанном супермаркете, а она тут продуктами раскидывается. Свинья не благодарная, — Ваня держался из последних сил, чтобы не закричать.

Поняв, что я уже вывела его из себя своими действиями, я решила не рисковать. И положив коробку на тумбочку, указала ему на дверь.

— Я не уйду. Нам нужно поговорить.

В палате повисло молчание, я отвернулась к стене и начала тихо плакать. Почему-то мне так захотелось, что бы он обнял, прижал меня к себе, и все было как раньше. До этого жуткого дня. Мне хотелось стереть этот день из памяти. Было двоякое чувство. Хотелось, что бы он ушёл, оставил меня одну. Прибить хотелось его, но и в то же время наоборот. Хотелось почувствовать его прикосновения, его поцелуи. Меня разрывало на части. Неужели я простила его? Нет, такое не прощают. Такое простить нельзя. Это минутное помутнение. Ненавижу! Ненавижу! Я всё так же ненавижу