Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

мне стало интересно, делал ли он это раньше, прикасался ли когда-либо к чье-то заднице так, как он ласкал мою. Эта мысль заставила яро вспыхнуть ревности и злости, но я отбросила ее в сторону и проигнорировала. — Не уверен, что помещусь туда.

Мрачный звук слетел с моих красиво накрашенных губ, и я провела языком по нижней губе от предвкушения, когда Каллум сменил большой палей на два пальца. Пальцы на ногах сгибались внутри кроссовок, когда он скользил ими внутрь и входил, приятно и осторожно, медленно, терпеливо.

Я хотела большего.

— Сделай это, Кэл. Трахни меня.

Мои слова нельзя было принять ни за что иное, кроме как за то, чем они были на самом деле: приказом.

Он подчинился, как хороший монстр, коим он и был, убирая свою руку и заменив ее членом. Я чувствовала обжигающий жар его кончика, когда он прижимает свою эрекцию к моей заднице.

О, Боже, да, пожалуйста.

Каллум толкнулся в меня, и мы оба застонали, а мои глаза на лоб полезли, веки затрепетали от ощущения наполненности до такой степени, что я не могла дышать. Словно я должна перестать дышать иначе внутри меня будет недостаточно места и для его члена, и для кислорода, нужного мне, чтобы жить. Проблема в том, что и Каллум, и воздух были обязательными требованиями для моего выживания, так что я задержала дыхание, пока в груди не заболело, а он не вошел полностью.

Жар и удовольствие пронеслись сквозь меня, собираясь внизу моего живота, когда мышцы живота сжались в ожидании его движений. Единственный минус — моя киска ощущается голой, пустой, и я бы хотела, чтобы один из остальных парней был здесь, чтобы помочь.

Словно почувствовав мою нужду — скорее всего, он мог — Кэл подался телом вперед, опираясь одной рукой на стену для равновесия, а другой пробрался между моими бедрами, погружая два пальца в расплавленную смазку моего ядра, в то время как пятка его руки потиралась о затвердевший узелок моего клитора.

У меня сразу же подкосились колени, но Кэд удерживал меня в стоящем положении с давлением его руки на мою киску, обнимания меня, пока я дрожала, вздыхала и пыталась моргнуть, несмотря на внезапные вспышки белого фейерверка в моем зрении.

Это было так чертовски хорошо, почти невозможно хорошо, и я знала, что кончу от одного толчка или двух. Возможно, еще раньше. Кэл поправил свое бедро, моя тугая задница сжимала его основание так сильно, что он едва ли мог двигаться. Лишь одно легкое движение его тела довело меня до оргазма, и из моего горла вырвался глубокий, первобытный стон, когда я прогнулась под ним, поддерживаемая его пальцами внутри меня и моими ладонями, грубо прижатыми к каменной стене.

Оргазм наступил молниеносно, это короткая вспышка, которая заставила мою киску жаться и дрожать вокруг пальцев Кэла, пока он стонал вместе со мной.

— Я чувствую свою собственную руку, — прошептал он, пока я задыхалась, дрожала и думала, как, черт подери, я пойду обратно в нашу квартиру, не упав при этом в одну из цветочных клумб по пути. — Я могу удовлетворить свой член своими пальцами, — он согнул пальцы внутри меня, словно в доказательно этой мысли, и я настолько сильно прикусила нижнюю губу, что почувствовала вкус железа.

Вот, что мне здесь было нужно, — момент заземления, момент удовольствия, смешанного с болью, момент с моим темным мстителем с его толстовками и шортами, его татуировками и шрамами, его грубым голосом и слишком красивым ртом. Он начал двигаться, и меня снова осенило, насколько же очевидно, что он — танцор. Он дрался, как танцор, убивал, как танцор, трахался, как танцор.

Поднявшись на носочках, я предоставила нам обоим немного получше угол, пока я дрожала под ним, мои треники собрались на моих коленях, а киска капала вокруг его пальцев. Он потирался об меня своими бедрами, вместо того, чтоб толкаться, как делал бы это с моей киской. Это было идеально, доставляя удовольствие той части меня, которой редко касались, но которая теперь внезапно отчаянно желала больше, больше и больше.

— Я люблю тебя, Берни, — сказал Кэл, удивив меня. Он прикусил мое ухо, и я почти рухнула, мое тело было таким вялым и переполнено одновременно эмоциями и удовольствием, что я, по сути, сидела на его руке. — Может, я не часто говорю это, но это правда. Это единственная правда, которой я придерживаюсь. Она ведет и направляет меня во всем.

Он начал быстрее двигать пальцами левой руки, пятка его руки заставила мой клитор затвердеть и набухнуть от необходимости кончить. Его бедра продолжали потираться об меня, но он не сильно двигал ими, в основном доводя нас обоих до оргазма своими пальцами. Дразня свой член. Дразня мою киску. Заставляя меня видеть звезды.

Второй оргазм ударил по мне гораздо сильнее, он впился своими ногтями так глубоко, и в конце концов я провела пальцами по каменной стене, пока они не начали кровоточить, а мое тело сжалось и пульсировало вокруг пальцев Каллума.

Это ощущение, а еще и то, как я терлась задницей об него, вытянуло его собственный оргазм, и он прижался ко мне, его тело содрогалось. Каллум излил себя в меня, а затем притянул меня ближе к себе, тяжело дыша.

Одному Богу известно, как долго мы просто стояли на месте, застывшие, задыхающиеся, вечерний воздух покалывал на нашей обнаженной коже.

Звук шагов заставил нас обоих быстро зашевелиться, но я не могла остановить стон, который выскользнул из моего горла, когда Каллум очень медленно вышел из меня. К счастью, человек, появившийся из-за угла не был членом «Банды грандиозных убийств», который собирался поймать нас, буквально, со спущенными штанами. Это был Оскар, мать его, Монток.

— Это было великолепно, правда, — произнес он своим аристократическим тоном.

— А ты наблюдал, почему? — возразила я, надев обратно треники, но споткнулась, что Кэлу пришлось поймать меня под руку.

Моя кожа горела в тех местах, где он касался меня, и я не могла не переместить свое внимание на его лицо. Его щеки были немного красными, либо от холода, либо от напряжения, вызванного хорошим трахом,