Многоточия - Наталья Способина

— Вижу, сам все понимаешь, — спокойно сказал дядя Слава.

Таймер на плите пикнул, и LastGreen с облегчением принялся вылавливать пельмени. Поставив на стол тарелки, он подал соль, перец, сметану и только потом набрался храбрости, чтобы посмотреть в лицо дядя Славе.

— Сергей — это тот человек, который оплачивает лечение мамы, — советует переехать. Говорит, что если сменить окружение, то ей может стать получше.

— А может и не стать. Но не попробуешь — не узнаешь.

— А вы бы попробовали? — вырвалось у LastGreen’а.

Оказывается, ему очень нужно было на кого-то опереться. Хотя бы пять минут не быть главой семьи, ничего не решать, а просто услышать совет.

— Это зависело бы от того, что я собирался бы получить в итоге и что я потерял бы с переездом, — ответил дядя Слава, и LastGreen невесело усмехнулся.

Вот тебе и совет.

— Но Антоха бы попробовал. Он, знаешь, всегда был из тех, кто умел принимать решения. Да, из-за одного такого решения он и погиб, но я лично вырву язык любому, кто скажет, что он был не прав.

— А каким он был? — спросил LastGreen, не замечая, что бульон льется из забытой ложки мимо тарелки.

— Лучшим, Гриш. Лучшим. Знаешь, из тех, с кем можно и в огонь, и в воду. Поржешь и там и там, потому что жизнь — это весело.

Дядя Слава улыбнулся так, что LastGreen легко представил его восемнадцатилетним курсантом. Наверное, где-то на общих фото с отцом можно было найти его такого.

— Он хотел бы, чтобы я тоже стал военным. — LastGreen не спрашивал — утверждал.

— Не знаю, — ответил дядя Слава, хотя LastGreen предпочел бы, чтобы он соврал. Тогда получилась бы цель, которую когда-то определил ему отец, миссия, ради которой можно легко изменить жизнь. Ну не то чтобы прямо легко, но легче, чем когда решаешь сам.

— Я только знаю, Гриш, что он бы не хотел, чтобы ты скатывался вот в такое. — Дядя Слава укоризненно указал на него ложкой.

— В какое?

— В уныние вот такое. Да, вокруг полная задница. Но, Гришка, жизнь как та избушка на курьих ножках: сегодня к тебе задом, а завтра передом. А ты уже скис.

— Да не скис я, — принялся оправдываться LastGreen.

Хотя тон выходил такой, что было ясно: скис. Еще как. Просто навалилось все разом. И не спасало даже то, что все его переживания последних дней оказались пшиком, потому что никому унылый Гриша Последов с его унылой жизнью на фиг не нужен. Даже отморозкам всяким.

— Бодрее, солдат! — усмехнулся дядя Слава.

— Да пройдет. Просто мне кажется, что я дошел до какой-то точки, а дальше тупик.

Дядя Слава выразительно на него посмотрел, и LastGreen приготовился услышать что-то ободряющее из серии «не ной, тряпка», но тот вдруг сказал:

— Точку может поставить только смерть. Да и то — какую, к черту, точку? Ты на себя посмотри. Антоха погиб, а ты вот девочку встретил, пельмени вон наяриваешь. Нет никаких точек, Гриш. Даже смерть не точка… Так, многоточие, потому что есть дети, есть память.

— Я понимаю, что вы думаете, что я за него жить должен и…

— Да господи, ты за себя хотя бы начни! Антоха за себя жил. Любил, бился. Погиб тоже за себя. За свой выбор: быть отцом-командиром и прикрыть пацана. Ты просто начни выбирать. Готов взять мать в охапку — плюй на все ее «любимый район, дочкин садик» или что там еще она придумает? Ты мужик — не она. А не готов — махни рукой. Как есть, так и есть. Ты не исправишь взрослого человека, Гриш.

— У меня еще Аня, — сказал LastGreen, опуская наконец ложку в тарелку и замечая лужу на столе.

— Просто еще одно обстоятельство. Решил всех спасать — берешь и спасаешь. Решил спасать себя — берешь и переезжаешь ко мне. Поступаешь, учишься. Все просто.

LastGreen заторможенно встал и, сходив за тряпкой, принялся вытирать лужу со стола. Бросить мать и Аню, поступить в училище к дяде Славе и спасти себя. Такая себе перспектива. Подлая, гаденькая.

Швырнув тряпку в раковину, он повернулся к другу отца и сложил руки на груди.

— А вы считаете, это нормально для будущего офицера?

— Что именно? — спокойно уточнил дядя Слава.

— Бросить больную мать и мелкую сестру и начать строить карьеру. Нормально, да?

Он даже не заметил, как повысил голос.

Дядя Слава вдруг широко улыбнулся и привалился плечом к стене.

— Спрашивал, каким Антоха был? Да вот таким.

— Вы это специально, да? — прищурился LastGreen.

— Да я вообще ничего не делал. — Дядя Слава с удовлетворенным видом сложил руки на груди. — Просто показал тебе, что есть выбор. Между легким и правильным. — А когда LastGreen выругался себе под нос, уже откровенно заржал и сказал: — Вот отца же толком и не знал, а так похож, что хоть смейся, хоть плачь. Короче, учиться можно и в Москве, если что. У меня подвязки старые есть.

— Я сам, — буркнул LastGreen.

— Вот свое «сам» засунь себе туда, где солнца не видно. Тебе еще самости хватит. Учиться за тебя никто не будет, но мы решим вопрос, чтобы ты мог ночевать не в казарме. Понятно, что любви среди сокурсников тебе это не прибавит. Но тут уж, как говорится, сам.

Слово «сам» дядя Слава выделил особо.

— С переездом… Я пошуршу по своим каналам, чтобы помогли варианты с жильем подобрать. Будь это все у меня, проще было бы. Москва есть Москва. Но свои люди и тут найдутся. Я только, ясное дело, за ручку тебя водить не смогу.

— Да я сам, — только и смог выдать LastGreen, который пока еще переваривал открывающиеся перспективы.

— Ну друзья же есть у тебя?

— Конечно, — торопливо кивнул он, и в это время входная дверь открылась.

Не успел LastGreen отреагировать, как в кухню ворвалась мелкая, а за ней — Потап. Одного взгляда на Сашкино лицо хватило, чтобы понять: что-то случилось.

— Аня, привет. Я дядя Слава. Помнишь?

— Вы мне деда-мороза шоколадного дарили, — подтвердила мелкая, пока LastGreen по лицу Потапа пытался понять, что не так.

— Вячеслав.

Дядя Слава протянул руку Потапу, и тот, пожав ее, вежливо ответил:

— Саша. — А потом повернулся к LastGreen’у. — Там… — Потап обвел рукой что-то незримое в воздухе, но, поняв, что это не дало никакой информации, закончил: — Там звездец.

Дядя Слава хмыкнул и встал, поправляя ремень на джинсах, Аня с любопытством посмотрела на стоявшую у раковины коробку клубники, а LastGreen вздохнул и, сдвинув Потапа в сторону, пошел навстречу