Герцогиня из приюта - Наталья Варварова

Они звучали то арфой, то флейтой. Во всяком случае эти инструменты я без труда узнавала. Другие мотивы, южные, вместе с которыми комнату накрывал густой и терпкий аромат, добавлялись ближе к полуночи. Там преобладали восточные духовые, такие как най или зурна, с протяжным тягучим звуком и диапазоном всего в несколько нот.

Сегодня я спокойно наслаждалась этим концертом, потому что рассказывать детям сказки взялся Крис — сначала девочкам, а потом и мальчикам. Ясмина уже отправилась на ночь в приют, а Аргус обходил замок дозором. Он пообещал, что заставит теней попрятаться в подземельях.

Я переоделась ко сну. Кристиан вошел во вкус, и, кроме потрясающих платьев, принялся скупать для меня ночные сорочки. Все они отличались длиной, до пят, а некоторые еще и шлейфом. Но что там были за разрезы… Нет, на декольте совсем не похожи. Две половинки наряда не сходились между собой до конца, но зато скреплялись тесемками от груди и до талии (обнажая пупок!). Несколько сорочек вообще представляли собой накидку прямо на белье… Я не улавливала, в чем смысл. Прикрыть руки, плечи, спину, но оголить все остальное?

На эту ночь я выбрала странную, довольно закрытую хламиду. И все бы в ней хорошо, ни одной провокации с обнажением бедер, талии, прочего… Но вот незадача. Она была почти прозрачной. Немного спасали вставки, прикрывающие центральную зону на груди.

Когда я в нее облачилась, глаза полезли на лоб. Выглядело это так, будто скромница взялась соблазнять повесу. Трогательно и кощунственно одновременно. Значит, не буду вылезать при князе из-под покрывала.

При этом трусики, комплект которых я нашла в ящике, были сшиты из безумно нежного хлопка и отличались простым и скромным кроем. Такие надела бы даже бабушка нынешнего князя — с ее гардеробом я уже детально ознакомилась. Подозреваю, что два-три таких кусочка ткани стоили, как одно платье… Смелые сорочки и строгое белье. Почему? Не мог же Кристиан знать, какие дешевые и позорные вещи заставлял меня на ночь натягивать Роберт. Как куртизанку из веселого дома.

«Динь-длень. Динь-длань», — снова зазвучало из вазы. Почему-то не сомневалась, что это запел люменис. Его я любила почти так же сильно, как безжалостную в свой страсти весперену. Та, наоборот, временно замолчала… Я научилась отличать ее одной из первых. Она не позвякивала и не аккомпанировала другим. Весперена всегда мощно выводила главную партию — либо отчаянную струнную, либо, более смягченную, клавишную.

Проклиная себя за неуверенность, я кое-как сползла с кровати, чтобы проверить, не завяла ли она. Любовь-жар, любовь-одержимость… Но нет, между багровыми лепестками неистово плясали огни. Как же весперена великолепна. Да все они… Я склонилась над соцветиями. Правая нога, как назло, именно в этот момент утратила опору.

Вдруг я сейчас лишусь равновесия и поломаю бутоны подбородком… Выпрямилась не до конца, упирая в стол обе руки.

— Белль? Ты еще не спишь? Я рад, что угадал с букетом.

Конечно, я пропустила, как открылась дверь и вошел Крис.

— Ты же еле стоишь, Вишенка. Позволь мне…

По позвоночнику прошел озноб. Он отлично видел меня сзади. Под невесомым шифоном просматривались ноги полностью — и не только они. Даже хорошо, что закрытое белье намекало на наличие выпуклостей. А вот торчащие тазовые кости — это же ужас… Но весперена на моих глазах из багровой превращалась в фиолетовую. Не все потеряно. Может, ему нравились худенькие?

«Может, он весь вечер сдерживался, а ты расхаживаешь перед ним в ночном одеянии, которое он так тщательно для тебя выбирал?», — поддел внутренний голос. Я заалела так же стремительно, как весперена.

— Нет, Кристиан. Я сама. Так я себя увереннее чувствую.

Ох, зачем я тут же оправдываюсь? И не стоило говорить ему «нет». Когда он слышит от меня отказ, даже самый невинный, то челюсть у мужчины напрягается…

Однако из нас двоих я нервничала больше. Чем еще объяснить, что через минуту, нетвердо ступая мимо в сторону постели, я завалилась ему в руки. Да еще тут же уткнулась носом в шею. И закрыла глаза, сдерживаясь, чтобы не прикусить мочку уха.

Легран перестал забирать в легкие воздух. Мне не показалось.

— Я такая неловкая. К вечеру превращаюсь в дровяной сарай. Ой, то есть в колоду. Роберт всегда говорил, что после вечернего чая я как полено.

Смешок, который я издала сразу после, был до отвращения жалким. Но я не зарыдала. Уставилась в пол, как обычно, разрываясь напополам, — продолжить решительно идти или спрятаться, укрыть лицо на его большом теле.

— Белль, перестань. Посмотри на меня.

Он взял меня за подбородок Этот жест я раньше не выносила, но сейчас даже его он делал с благоговением. Словно боялся хвататься пятью пальцами сразу.

— Вот так. Ты до невозможности хрупкая и в то же время стойкая. Видишь, какие тонкие побеги у лантореи. При этом они прорастают даже сквозь скалу. Не поверил бы, если бы не видел собственными глазами. Это растение не только отмечает тех, кто пронес чувство сквозь годы, не ослабив его. Оно предназначено для самых бесстрашных, кто не боится любить в темноте и одиночестве... Но помимо этой твердости, в тебе такая сила и бешеный порыв весперены… В моей маленькой женщине. Это необъяснимо.

Богиня. Я могла его слушать часами. А ведь раньше болтовня влюбленных казалась праздной ерундой… Пускай Крис бессовестно льстил. Пускай к нему жалась не роковая красавица, а изможденная и выпитая до дна представительница древнего магического рода… Неважно. Я хотела еще.

— Как думаешь, мое состояние связано с теми лекарствами, которыми пичкали в Горгольезе? Ясмина объясняла, что они подавляли нервную активность в процессе приема. При нужной дозировке то заставляли меня постоянно спать, то на короткий промежуток времени делали энергичной… Если их полностью убрать, то вернется сонливость и рассеянность. Как и прежде, по вечерам. Вот откуда это опустошение и невозможность сосредоточиться. Сегодня был бесконечный день, столько событий, и я, вместо того чтобы переживать их снова и снова, думаю обо всякой ерунде…

Легран возразил слишком горячо. Его дыхание обожгло и без того пылающие щеки, а пальцы сомкнулись на талии.

— Тогда я тоже принял что-то не то. Причем злоупотребляю этим постоянно. Рядом с тобой я не в состоянии фокусироваться на посторонних предметах. Ищу взглядом тебя одну… Ты немного, самую малость, прибавила в весе, Белль. Тебе так идет… Ты изумительно хороша.

Не скажу, что случилось раньше. Слились ли первыми губы, или через наши прикосновения потоки