Жена поневоле - Нинель Лав

— Давно… — Кира откинулась на спинку кресла, и Павлу пришлось выпустить ее из своих рук. — Сегодня, когда Валентин прижал меня к дереву. Я тогда подумала, что только муж может меня так хватать, прижимать, дышать мне в шею и шептать на ухо. И подумала о тебе… А ты не хочешь со мной жить! Ну, и все!

— Значит, в твоем понимании, наши отношения сводятся к тому, что ты меня любишь, а я не хочу с тобой жить! Так?

— Так! — Кира смотрела на Павла и, увидев, что у него задергалось веко, пожалела о начатом разговоре — может, надо было потерпеть до его полного выздоровления, а потом уже выяснять отношения.

— А то, что я за тобой приехал, привез сюда, чтобы ты была со мной рядом. Это, что, ничего не значит?

— А что это значит? — насторожилась Кира, слезы тут же высохли у нее на ресницах.

— Я всего то попросил подождать с сексом пару месяцев, и вот что из этого получилось…

— Да причем здесь секс! — возмутилась Кира и потянула Павла за рукав пиджака. — Паш, если нужно, я согласна подождать до твоего выздоровления…

— Причем здесь выздоровление, — Павел сердито посмотрел на нее и слегка постучал костяшками пальцев по ее лбу. — Должна же ты соображать хоть немного — я таблетки пью, и заводить детей нам с тобой сейчас нельзя, только месяца через два-три, после того как закончу курс.

— Ты собрался заводить детей? — брови Киры полезли вверх. — Со мной?

— Ну, а с кем же еще? — улыбнулся Павел, понимая, что до нее стало доходить его желание не только жить с ней вместе, но и «заводить» детей. Совместных.

— Подожди, Паш, ты собираешься со мной заводить детей, и даже комнаты попросил для них оставить в доме незанятые, — уточняла Кира, — а жить вместе не хочешь?

— Ну, почему же не хочу? Я хочу! Я хочу жить вместе с тобой и твоими… нашими девочками все равно где: в твоей квартире, или в загородном доме отца — мне все равно где! Главное, с тобой!

Кира вскочила с кресла и обняла Павла за шею.

— А почему я об этом не знаю? Ну, о твоих планах на наше совместное будущее…

Павел поднялся, снял ее руки со своей шее, но от Киры так просто не отстранишься: она прижалась к его груди и, просунув руки под пиджак, обняла за талию.

— Я хотел на днях сделать тебе, — охрипшим вдруг голосом, начал Павел, — официальное предложение: пригласить в ресторан, подарить кольцо и букет.

— Не, не, не, — замотала Кира головой, теснее прижимаясь к нему и проводя рукой по его напряженной спине, — не надо мне этого официоза. Просто скажи, что ты меня любишь, и мы будем жить вместе.

— Я тебя люблю и хочу жить с тобой вместе, — прошептал он ей на ухо и снова попытался расцепить ее руки, напомнив ей о запрете. — Кирочка, нам пока нельзя…

— Льзя! — решительно сказала она и, просунув руки под плечики пиджака, стянула его с Павла. — Ты сам первый начал… вчера.

Кира подставила губы для поцелуя, и он не мог не ответить: нежно коснулся ее губ и замер, не в силах ни оторваться, ни продолжить.

Но его сегодняшняя нерешительность ее не устроила, она прижалась к нему всем телом, вбирая в себя его губы, начала посасывать и почувствовав, как крепчают его объятия, как его ненасытные руки скользят по талии вниз, забираются под платье, и никакие преграды не останавливают их… улыбнулась своей «победе» над его осторожностью…

Вытащив рубашку из его брюк, ее руки скользнули под нее, стали гладить напряженную спину, расстегивать пуговицы, стаскивать рубашку с плеч… она прижала его к себе, потерлась, проверяя насколько «крепко его желание» близости с ней… расстегнула ремень, молнию, рука скользнула в брюки, стала наглаживать… его тело тут же откликнулось на ее ласки, круша все барьеры давно сдерживаемого желания. Расстегнул молнию на платье, стянул его с плеч, оголил грудь… начал целовать, вкладывая в эти поцелуи всю свою выстраданную любовь и нерастраченную страсть… А она уже тащила его в спальню, и скидывала с себя одежду, и стаскивала с него брюки, и манила его своим обнаженным телом… И он забыл, что им «нельзя», что обещал себе ждать, что еще несколько минут назад они бурно выясняли отношения — все это стало далеким и неважным, в эту минуту для него существовала только она… главная и единственная женщина его жизни… Но из-за вчерашнего сомнения, что не успеет доставить ей наслаждение от близости с ним, разочарует, он медлил, оттягивал свое страстное желание сделать ее своей женщиной, начал ласкать ее тело, возбуждая ее, проникая внутрь нее и доводя своими действиями до экстаза. Она стонала под его крепкими руками и ненасытными губами, ласкала его тело и приглашала в себя, не ставя никаких барьеров и ограничений, понимая, что близость первый раз после «серьезной болезни» для него очень значима и волнительна, ждала, не торопила, но не выдержала… «Возьми меня… — жарко зашептала она, опрокидывая его на себя и подталкивая его в себя. — Хочу стать твоей… любимый». И он не стал противиться таком призыву, отбросил сомнения, взял ее, рыча от наслаждения и значимости первого раза их близости, и замер в ней на несколько секунд, сознавая, что теперь она — его женщина! его — навсегда! и, не сдерживаясь, отметая свою неуверенность и давая почувствовать ей свою мужскую силу, задвигался в ней, даря ей наслаждения от близости с ним. А она с восторгом принимала его в себя, отдавалась ему и телом и душой, давая понять своими чувственными стонами, что счастлива быть его женщиной… Он шептал ей жаркие слова признаний, покоряя ее, сдаваясь ей, извергаясь в нее и считая это счастьем.

Ночь была долгой и страстной… Их сердца бились вместе, губы сливались в бесконечном поцелуе, руки сомкнулись в желании никогда не отпускать друг друга. Она вновь и вновь занимались любовью, даря друг другу «счастье» обладания и получая «восхитительные доказательства» того, что они, наконец-то, вместе…

88 Четверг

Кира проснулась резко, как от толчка в спину. Она села в кровати, посмотрела на пустое место рядом с собой и испугалась. Испугалась так сильно, что даже сердце на какое-то время перестало биться.

«— Он опять ушел? Или это был только сон?» — с ужасом подумала она и вскочила с кровати.

Набросила шелковый халатик и поспешила к двери, рванула ее на