Гейм-чейнджер - Рейчел Рид

это еще больше его заведет, Шейн облизал круговыми движениями чувствительный узелок плоти. Розанов запустил пальцы ему в волосы и поцеловал в губы. После долгого, неожиданно и странно нежного поцелуя Шейн поднял голову и увидел, что Розанов снова смотрел на него слишком серьезно. Он погладил его по волосам, Шейн нервно сглотнул, но ничего не сказал. Оставалось только надеяться, что страх, который он испытывал, не отразился у него на лице.

      — Ты очень красивый, — неожиданно и очень спокойно сказал Розанов.

      Шейн не знал, как реагировать. Они не говорили друг другу ничего особенного. Такого уж точно.

      — Самый сексуальный мужчина в НХЛ, по версии Cosmopolitan, — отшутился он.

      Это был единственный способ, которым он умел разговаривать с Розановым, не считая выкрикиваний ругательств в его адрес.

      — Они идиоты, — возмутился Розанов. Волшебство момента мгновенно испарилось. — Они поставили меня на пятое место. Пятое!

      — Я бы сказал, это они еще расщедрились.

      Розанов перекатился, придавив Шейна к матрасу. Тот поднял на него взгляд и рассмеялся.

      — Мне пора, — сообщил Розанов, в его голосе прозвучало неподдельное сожаление. — Сначала приму душ, а потом мне нужно вернуться в отель.

      — Я знаю.

      Они вместе забрались в душ, где Шейн опустился на колени, потому что не мог отпустить Розанова, не попробовав его на вкус. Розанов пробормотал нечто одобрительное, возвышаясь над ним в просторной душевой кабине. Он обхватил его голову своими сильными руками, запутавшись длинными пальцами во влажных волосах. Шейн поднял глаза, Розанов смотрел на него с этой чертовой кривоватой улыбкой. Шейн тут же закрыл глаза и почувствовал, как загорелись щеки. К его стыду, член тоже стал твердеть.

      Как будто недостаточно было того, что его трахали и сосали ему член, так ему еще самому нравилось держать член во рту. Вот же сукин сын, Шейн постоянно испытывал к нему желание... Возможно, все было не так просто… Но об этом Шейн не хотел думать.

      Он подвел Розанова к самой грани, а затем отстранился, приняв освобождение мужчины на подбородок, губы и, возможно, на шею. Доказательства оргазма Розанова были быстро смыты в канализацию, и Шейн присел на корточки у стены душевой. Он провел ладонями по лицу и подтянул колени. Розанов что-то пыхтел по-русски.

      — Черт, — Розанов, все еще стоял, прислонившись затылком к плитке напротив Шейна.       — Ты практиковался в этом, Холландер?

      — Нет, — проворчал Шейн.

      — Нет? Приберег это для меня?

      Шейн ничего не ответил, что было равносильно подтверждению. Розанов рассмеялся.

      — Тебе нужно трахаться, Холландер. Дрочить в ожидании ебли по-быстрому раз в пару месяцев — это не здорово.

      — Я не жду, — ответил Шейн.

      Это была не совсем ложь. Он явно не был натуралом, но секс с женщинами его не отталкивал. Просто с ними он даже отдаленно не чувствовал то же, что с мужчинами.

      Вернее, с одним конкретным мужчиной.

      Но с женщинами было безопасно, легко и так доступно. Возможно, продолжив попытки, он найдет ту, с которой захочет провести больше, чем одну ночь. С которой сможет в итоге положить конец... как бы это ни называлось.

      Розанов выключил воду и протянул ему руку. Шейн закатил глаза и принял ее, позволив поднять себя на ноги. Они стояли лицом к лицу, он завороженно наблюдал, как капли воды, падали с волос Розанова на плечи и стекали к пупку. Тот положил ладонь ему на щеку и заставил посмотреть на себя. Шейн удивился нежности в его взгляде. Розанов слегка улыбнулся, а затем поцеловал его.

      — Я тебя испортил, — посетовал он, когда они оторвались друг от друга. — Больше никто не подойдет.

      — Господи, да отвали ты.

      — У тебя такой рот.

      — Не говори так.

      — Мне больше нравилось, когда он заглатывал мой член.

      — Черт возьми, Розанов.

      Шейн толкнул мужчину к стене душевой и агрессивно поцеловал. Так было всегда. Толкались, материли друг друга, боролись за контроль, пока один или сразу оба не сдавались и не позволяли себе то, чего так жаждали.

      — Мне действительно пора, — сказал Розанов, задевая зубами челюсть Шейна.

      — Я знаю.

      — Мне жаль.

      — Почему? Мне пофиг. Мы же все успели, так?

      Розанов перестал его целовать и задумчиво посмотрел в глаза.

      — Думаю, да.

      Они вышли из душа и быстро оделись. Шейн снял с кровати простыню и загрузил ее в стиральную машину. Он должен был позаботится о том, чтобы все осталось таким же безупречным, как и до их встречи.

      — Значит, через три недели, — уточнил Розанов, стоя у двери перед уходом.

      — Ага.

      Он кивнул, и Шейн подумал, что на этом все, но Розанов усмехнулся и добавил:

      — Это был я сегодня вечером?

      — Что значит был ты?

      — Отвлекал тебя. Сегодня на льду.

      Шейну потребовалось мгновение, чтобы понять, на что тот намекал.

      — Ебать. Ты…

      Губы Розанова расплылись в улыбке.

      — Совсем не мог играть, думая о моем члене, да?

      — Доброй ночи, Розанов.

      Выходя за дверь, Розанов на прощание поцеловал его, оставив в ярости и одновременно со странным чувством облегчения. На самом деле они же не переваривали друг друга. И то, что Розанов напомнил ему об этом, оказалось весьма кстати.

      Шейн достал из холодильника бутылку пива и уселся на диван, собираясь дождаться окончания стирки. Было уже поздно, он здорово устал, но спать здесь не собирался. Ему действительно стоило поговорить с риелтором о продаже этого здания. Он продаст его, и после матча в Бостоне останется в своем чертовом гостиничном номере, а не будет тайком