Пораженные - Р. Д. Бейкер

Я провожу руками вверх и вниз по ее спине, и она вздыхает.

— Так что же нам теперь делать?

— Я не знаю. — Я целую ее в лоб. — Продолжим двигаться на север, найдем где-нибудь убежище, и, может быть, однажды мы найдем колонию, где сможем жить в безопасности.

— Хорошо. — Она прижимается ко мне, просовывая руку мне под рубашку. — Может быть, мы сможем найти еще один маленький домик мечты, а?

— Ммм, может быть.

Я выдыхаю, когда ее рука пробегает по моему животу, скользит по бедру, чтобы она могла притянуть меня ближе.

— Ты назвал меня своей женой. — Она улыбается, ее глаза все еще закрыты. — Когда те мародеры напали на меня, ты сказал, что я твоя жена.

— Ты назвала меня своим мужем.

Внезапно я осознаю тот факт, что на ней только футболка и трусики, она свернулась калачиком вокруг меня под одеялом. Я провожу рукой по ее обнаженному бедру.

— Я слышал, как ты это сказала, и, черт возьми, ангел, ты понятия не имеешь, что это со мной сделало.

— Полагаю, я не единственная, кому нравятся прозвища, да? — она хихикает, когда я оставляю поцелуи на ее шее, прижимаясь к моему члену. — Но это неофициально, пока мы не произнесем клятвы, верно?

Она покачивает бедрами, когда я запускаю руку в ее трусики, помогая стянуть их с ее ног.

— Думаю, что нет. — Я расстегиваю молнию, освобождая свой член.

Я плюю себе на руку, потирая чувствительный кончик, из которого уже вытекает предварительная сперма, потому что ее запах сводит меня с ума. Глаза Джульетты все еще закрыты, когда я закидываю ее ногу себе на бедро и с рычанием толкаюсь в нее.

— О, черт, — она ахает. — Это не та церемония, о которой все говорят, что ты должен мечтать, когда ты ребенок.

— Но так намного веселее. — Я медленно вхожу в нее и выхожу из нее, наблюдая, как приоткрываются ее губы, как хмурится ее лоб. — Священник уже лежал бы на полу от стыда.

Джульетт смеется сквозь стон.

— Тогда просто частная церемония для двоих. — Ее пальцы впиваются в мое плечо, и ее глаза медленно открываются. — Как они проходят?

Она задыхается, когда я толкаюсь сильнее.

— В… В…

— Делить хорошее и оберегать от плохого.

Она улыбается.

— В богатстве… Ох…в бедности.

— В болезни и здравии. — Я кладу руку ей на затылок, другой впиваюсь в бедро.

— Пока смерть не разлучит нас.

— Нет, даже тогда. — Я переворачиваю ее на спину, прижимая ее руки к земле.

Она выгибает спину, громко постанывая.

— Нет?

— Я бы сломал врата рая или исследовал глубины ада, чтобы найти тебя.

Я трахаю ее сильнее, когда ее ноги обвиваются вокруг моих бедер, а ее тело извивается под моим.

— Потому что ничто, ни Бог.

Она кричит, когда мой член входит в нее и выходит из нее, аромат ее любви ошеломляет.

— Ни смерть, ни этот гребаный мир, ничто не может удержать меня от тебя.

Она всхлипывает, обхватывая ногами мои бедра.

— Я твоя, Сайлас.

— Да, ангел. Моя. — Я жадно целую ее, ее стоны и вздохи встречаются с моими губами. — Моя жена. Вся для меня. Я люблю тебя. Черт, я люблю тебя.

Она вздрагивает, ее руки борются с моими.

— Я тоже тебя люблю. Позволь мне обнять тебя, о боже, пожалуйста.

Я отпускаю ее, и она полностью обвивается вокруг меня, ее дыхание смешивается с моим. Я полностью растворяюсь в этом моменте, в ее теле, в звуках, которые она издает, и в осознании того, что она моя, моя. Не имеет значения, что мы не в церкви, что на ней нет белого платья. Нет, мы произнесли эти клятвы на одеяле на полу заброшенного фермерского дома, покрытые потом и выкрикивающие имена друг друга. Вместо того чтобы обменяться кольцами и сказать, что согласен, я кончаю в нее, когда она кричит. Ее тело горячее и напряженное, когда оргазм прокатывается по ней.

Это значит больше, чем если бы священник объявил, что мы теперь муж и жена, сказав мне, что теперь я могу целовать то, что уже принадлежит мне. Когда Джульетта наклоняется, чтобы поцеловать меня, на ее губах выступает пот, я чувствую вкус всего, чего никогда не знал, чего хотел.

Моя жена.

Мы еще долго лежим так, переплетенные, целуясь и что-то бормоча друг другу, а отблески огня танцуют на разрушенных стенах вокруг нас. Когда мы сворачиваемся калачиком вместе, обнаженные и блаженные, Джульетта прижимается спиной к моей груди и счастливо вздыхает.

— Я слышала тебя той ночью, — шепчет она. — Той ночью на ферме, когда ты сказал, что любишь меня.

— Я думал, ты спишь. — Я провожу пальцами по изгибу ее плеча.

— Я думала, мне это приснилось. — Она утыкается носом в мои объятия. — Но это не так.

— Я люблю тебя. — Я целую ее в шею. — Я люблю тебя больше жизни.

— Я тоже тебя люблю, — сонно бормочет она и через несколько минут начинает глубоко дышать.

Я обнимаю ее, когда рассвет начинает окрашивать небо. Я не знаю, что принесет этот день и где мы окажемся в конечном итоге. Но я знаю, что она будет в безопасности.

Что бы ни случилось, я позабочусь о ее безопасности.

ГЛАВА 39

ДЖУЛЬЕТТА

Я доедаю остатки еды, которую Саттон упаковала для меня, пока Сайлас отключает генератор от грузовика.

— Интересно, есть ли что-нибудь в Нью-Йорке, — размышляет он вслух. — Некоторые ковены, которые были несчастливы в Бостоне, переехали туда.

— Однажды я была в Нью-Йорке, когда мне было 13.

Он улыбается мне через плечо.

— О да?

— Да, моя мама водила меня в Музей искусств.

— О, это место было потрясающим.

— Ты там бывал?

— Это было первое место, куда я захотел поехать, когда мы приземлились в Штатах, — говорит он со смехом. — Прости, ангел, мне неприятно говорить тебе, что ты замужем за ужасно помешанным на искусстве.

Наши взгляды встречаются, когда он, кажется, осознает, что только что сказал, и мы оба широко улыбаемся.

Замужем.

Меня не волнует, что это была неподходящая церемония. Это не имеет значения.

— Думаю, я справлюсь с этим. — Я поднимаюсь на ноги, и он прислоняется спиной к грузовику, когда я подхожу к нему. Я обвиваю руками его шею. — Вместе мы можем стать ужасными знатоками искусства.

Он проводит пальцами по моим волосам.

— Мы действительно можем. — Он целует меня в кончик носа. — А теперь давай начнем. Я хочу занять