Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

и дружелюбным человеком для Ареса — со всеми нашими взлётами и падениями. Вероятно, ему нравится не я, а то, как я могла бы его любить. Он не влюблён в меня, это было бы слишком. Но он влюблён в идею пары, которой мы могли бы быть. Может, он уверен, что я буду любить его так же, как люблю Хайдеса. Что невозможно, и мне больно это даже думать, но это правда. То, как я люблю Хайдеса, не зависит от моей способности любить. Я люблю его так, потому что он — Хайдес. Это выходит естественно. Если бы это был кто-то другой, всё было бы иначе.

— Ну, — вырывает меня из мыслей голос Гермеса. Он дважды поворачивает ключ, замок щёлкает. — Между двух ссорящихся выигрывает третий. Помни, я здесь. — Он подмигивает.

Я закатываю глаза и слегка толкаю его плечом:

— Мы с тобой никогда не станем парой, ты это знаешь лучше меня.

Он кивает:

— Верно. Но признаешь же, у нас был бы очень весёлый секс.

Я игнорирую эту реплику и толкаю дверь, распахивая её. Гермес хочет что-то ответить, но слова застревают у него в горле. Я следую за его взглядом и понимаю, почему он онемел.

— Ребята! — встречает нас Лиам, сидящий на диване. — Наконец-то. Что случилось? Вы живы? Или кто-то умер?

— Аполлон… — начинаю я.

Лицо Лиама бледнеет мгновенно:

— Аполлон умер?! — вопит он.

Гермес кривится и зажимает ухо, закрывая за нами дверь, чтобы никто не пришёл жаловаться:

— Нет, Лиам, мы все живы. Просто произошло дофига всего. Сядь и дыши.

Лиам встаёт, глубоко вдыхает и снова садится:

— Вот. Теперь расскажите мне каждую деталь. С тех пор, как я получил твоё сообщение, я жил в постоянной тревоге. — Хмурится. — Минут десять. Потом отвлёкся мультиком.

Я сажусь на свободное место рядом с ним, а Гермес устраивается на полу у моих ног, как преданный декоративный пёсик.

— Какое сообщение? — уточняю я.

Лиам вытаскивает телефон и показывает переписку с Гермесом. Два часа назад он написал ему:

Аполлон вернулся и снова играет. Похоже, он хочет нас повесить LOL. Сбрендил напрочь. Но наши бошки вроде целы. Созвонимся позже.

Я бросаю Гермесу укоризненный взгляд, а он только пожимает плечами. Ну да, не лучший подход.

— Я вообще-то пришёл вас искать, — признаётся Лиам, чешет подбородок. — Футбольное поле — последнее место, куда я заглянул. Больше идей не было.

— Но мы были на футбольном поле, — отвечаю я.

Он кивает:

— Знаю. Когда увидел виселицу и Хайдеса с петлёй на шее, я свалил.

Я невольно улыбаюсь. Только Лиам мог меня рассмешить после всего, что произошло сегодня. Я так благодарна, что импульсивно тянусь к нему и быстро обнимаю. Прежде чем он успевает задать вопросы, я отстраняюсь.

— Главное, что тебе нужно знать: некая Реня выиграла пятьдесят тысяч долларов, — начинает Гермес.

— Счастливая, — комментирует Лиам. — Может, и мне стоит дать себя повесить Аполлону. — Он указывает за спину Гермеса. На журнальном столике между телевизором и диваном стоит дымящаяся кружка.

Гермес передаёт её ему:

— Хейвен и Арес поцеловались, иначе Хайдеса бы повесили.

Лиам, который уже сделал глоток, выпучивает глаза. Жидкость идёт не в то горло, он закашливается, хлопая себя по груди. Я помогаю ему, похлопывая по спине. Ромашковый чай вылезает у него через нос, глаза слезятся.

— Боже, — стонет он. — Мог бы предупредить, чтоб не пил.

Гермесу, похоже, плевать на этот «деталь», напротив — его забавляет вся сценка:

— В любом случае Хейвен выяснила, что всё было фальшивкой. Табурет, на котором стояли «повешенные», был прикручен к помосту; даже если бы его пнули, он бы не сдвинулся, и никто не умер бы.

Лиам замирает с кружкой на полпути ко рту:

— Чёрт. У твоего брата кукушка поехала.

— Он просто хотел, чтобы мы сказали друг другу правду, — я сама не замечаю, как встаю на его защиту. Две пары глаз тут же упираются в меня. — Знаю, методы были ужасные. Но кто знает, узнали бы мы вообще то, что узнали этой ночью. Подумайте. И потом… что скрывает Арес, если не захотел признаться?

— Хороший вопрос, — бормочет Герм. Он кладёт голову мне на колени, а я перебираю его светлые кудри. — Что бы это ни было, это важно. И касается тебя. Иначе зачем было рисковать твоей жизнью, лишь бы не рассказать?

Я не знаю. Не нахожу ответа. Если я ему так нравлюсь, как он утверждает, почему он не захотел говорить? Почему он был уверен, что Хайдес, наоборот, сделает признание ради моего спасения? Но если бы не было альтернативы с Хайдесом, что бы тогда случилось?

Лиам продолжает выпытывать у Гермеса подробности о «играх» Аполлона, а тот скрупулёзно всё рассказывает. Я откидываюсь на спинку дивана и слушаю молча, ни разу не вмешавшись. Я устала, глаза сами норовят закрыться, и я хочу только спать. И всё же я уверена: даже если бы легла в кровать, не уснула бы. Мне нужно поговорить с Хайдесом, увидеть его и знать, что он в порядке.

Но проходит час, потом ещё полчаса — и ни следа. Почему он не возвращается к себе? Где он? У меня неприятное чувство, что он меня избегает. Или, хуже того, с ним что-то случилось. Теперь именно тревога держит мои глаза широко раскрытыми, устремлёнными на дверь, в ожидании, что Хайдес войдёт.

Я громко зеваю, и две голубые радужки встречают мои. Гермес гладит меня по колену:

— Тебе стоит вернуться к себе и попробовать поспать. С братом поговоришь завтра. Серьёзно, МР, ты никакая.

Лиам подхватывает:

— Он прав. Лицо у тебя никакое. Обычно ты очень красивая, а сегодня выглядишь… — Гермес бьёт его по голени, Лиам дёргается. — Сладких снов, Хейвен.

Я едва сдерживаю смешок:

— Люблю вас, ребята.

— Меня больше, правда? — парирует Гермес, уже поднявшись и протянув руку, чтобы помочь мне встать.

Я принимаю её охотно:

— Ты иногда как ребёнок. — Киваю Лиаму: — Спокойной ночи.

Мы с Гермесом выходим вместе. Когда понимаю, что он не собирается меня отпускать одну, останавливаюсь:

— Останься у себя и тоже ложись. Не нужно меня провожать…

— Хочу напомнить: есть сумасшедший, который хочет тебя усыновить, кузен-вор, появляющийся и исчезающий с фальшивым французским акцентом, чтобы вывалить рандомные факты, и ещё один с длинными каштановыми волосами, который тебя чуть не повесил, — перечисляет он. — По-моему, провожать тебя надо.

Я сдаюсь. В конце концов, мне приятно его присутствие. Я позволяю ему обнять меня за плечи, а сама цепляюсь рукой за его талию.

Мы идём по тихому коридору его общежития и направляемся