Лунное очарование - Сабрина Джеффрис

Эсме молчала, не в силах произнести ни слова – от обиды она словно утратила собственную волю, и теперь Уинтроп кружил ее по залу словно пушинку. Почему, в конце концов, в этом мире все так несправедливо? Чем она так прогневила Бога, что не имеет права хотя бы раз в году позволить себе невиннейшее развлечение – полюбоваться огнями, плывущими по реке?

Впрочем, – Уинтроп снова усмехнулся, – может быть, еще и ваша возьмет, вы сумеете заставить меня молчать…

Только сейчас Эсме с ужасом обнаружила, что они, танцуя, покинули бальный зал и находятся в пустой гостиной, а Уинтроп настойчиво тянет ее к распахнутой двери, ведущей на открытую террасу. Не успела она опомниться, как уже стояла наедине с ним под усеянным звездами небом.

Взгляд молодого человека недвусмысленно скользнул по ее телу.

– Что вы делаете? – Теперь уже Эсме перепугалась не на шутку. – И зачем привели меня сюда?

Несмотря на то, что они остановились, руки Уинтропа сжимали ее еще сильнее, чем прежде. На открытом воздухе было прохладнее, чем в душном бальном зале, но Эсме ничего не замечала.

Уинтроп улыбнулся:

– Я хочу предложить вам небольшую сделку, мисс, и уверен, что ее условия не будут для вас тяжелы. Я ничего не рассказываю вашей тетке о ваших похождениях… а вы мне за это оказываете одну небольшую услугу.

– Какую именно, сэр? – Хотя Эсме боялась задавать этот вопрос, но любопытство пересилило.

– Просьба моя, в сущности, ничтожна. Может быть, не очень скромна, но, учитывая тот свободный образ жизни, который вы ведете…

Эсме почувствовала, как из глаз ее брызнули слезы.

– Что бы вы обо мне ни думали, сэр, смею вас заверить – я не из тех, кто делает подобные одолжения!

– Не знаю, не знаю! – Взгляд Уинтропа недвусмысленно устремился в ложбинку между ее грудей.

– Чего вы от меня хотите? – прошептала она. Близость этого мужчины пугала ее и одновременно странным образом возбуждала.

– Только этого. – Наклонившись, Уинтроп коснулся губами ее губ.

Эсме неподвижно застыла, шокированная столь властным напором; но уже в следующий момент она нашла в себе силы отпрянуть и таким образом избежать непрошеного поцелуя.

В памяти Эсме вдруг всплыл отвратительный слюнявый поцелуй пьяного моряка.

– Что вы себе позволяете?! – вскрикнула она.

– А почему, собственно, я не могу себе этого позволить? – как ни в чем не бывало ответил Уинтроп. – Или вы станете уверять, что никогда раньше ни с кем не целовались?

– Целовалась… но…

– Но это все не в счет, не так ли? – Рука Уинтропа приподняла ее подбородок, заставляя очаровательную пленницу против воли смотреть ему в глаза. – Я полагаю, до сих пор вам приходилось целоваться лишь с сопливыми мальчишками да дряхлыми стариками?

Глаза Эсме вспыхнули, но она постаралась сдержать себя.

– Не совсем так, милорд. До сих пор мой опыт ограничивался лишь одним пьяным матросом. Но, как ни мал этот опыт, он позволяет мне сделать вывод, что между ним и некоторыми представителями высших классов разница, в сущности, невелика.

– Неужели эта свинья Хенли был первым, кто поцеловал столь прекрасный цветок? – Уинтроп в недоумении пожал плечами. И тут губы его снова коснулись ее губ.

На этот раз Эсме почувствовала, что ее сердце против воли начинает таять от его поцелуя; ей даже показалось, будто неведомая сила приподнимает ее над землей…

Она предприняла новую отчаянную попытку вырваться, но… ноги ее словно стали ватными.

Уинтроп по-прежнему крепко держал ее за талию, и, когда его язык вдруг скользнул ей в рот, Эсме не на шутку перепугалась. Испуг ее, должно быть, передался молодому человеку, ибо он тут же отпрянул от нее. В глазах его светилось искреннее удивление, а взгляд словно говорил: «Не может быть, чтобы тебе это не нравилось!»

И тут из глаз Эсме градом покатились слезы, а кулачки ее принялись исступленно бить в широкую грудь Уинтропа.

– Вы что, с ума сошли? – в отчаянии воскликнула она.

– Возможно. Но неужели эта пьяная скотина Хенли и впрямь был первым, кто вас поцеловал?

– Если вы не верите мне, сэр… – Слезы хлынули из глаз Эсме еще сильнее.

– Да верю, верю… – Уинтроп снова обнял ее, но на этот раз так нежно, как отец, успокаивающий ребенка. – Прости меня, крошка, я не хотел… Ну же, все теперь будет хорошо…

Словно ища у него защиты от него же самого, Эсме, продолжая тихо всхлипывать, крепче прижалась к груди.

Порывшись в карманах, Уинтроп извлек платок и церемонным жестом предложил его. Эсме. Не в силах говорить и лишь благодарно кивнув, она взяла платок, вытерла слезы и совсем неграциозно высморкала нос.

– Что ж, виноват, значит, виноват, – Уинтроп невольно вздохнул, – поначалу мне не верилось, что вы и впрямь столь невинны. Но, согласитесь сами, поверить в это было трудновато – порядочные молодые леди не ходят по ночам в одеждах, едва прикрывающих тело!

Эсме вдруг подумала, что лорд Уинтроп в чем-то прав – разгуливая в таком виде ночью, и впрямь рискуешь «быть неверно понятой».

– Возможно, это у вас в привычке – всегда думать о людях худшее! – Эсме снова промокнула платком глаза. – Надеюсь, вы все-таки не приняли меня за проститутку лишь на основании того, что ко мне приставали пьяные моряки?

– Бог свидетель, дитя мое, – он покачал головой, – тогда я ничего такого не подумал, а просто решил, что вы невинная девушка, по наивности попавшая в беду. И еще мне показалось, что вам лет пятнадцать, не более. Признаюсь, однако, что сейчас, когда я узнал, сколько вам на самом деле, у меня мелькнула мысль…

– Я всего лишь хотела посмотреть на праздник! – нетерпеливо прервала она. – Тетя Мириам чрезмерно строга, да и отец в последнее время почему-то стал все больше плясать под ее дудку. Этот праздник – единственная отдушина, которую я могу себе позволить. Имею я, в конце концов, право хоть чуть-чуть развлечься?

Уинтроп стоял молча, скрестив руки на груди, внимательно слушая, словно позволял ей излить ему душу.

– Если вы сообщите им об этом, сэр… – начала Эсме и вдруг осеклась. Для чего, собственно, она рассказывает все этому человеку? У британского посла наверняка своих забот полон рот, да таких, что ее проблемы, вероятно, кажутся ему детскими игрушками по сравнению с его собственными.

Она огляделась вокруг. Южная ночь была пропитана запахом жасмина, кружащим голову.

– Так что? – нетерпеливо переспросил Уинтроп. – Что будет, если я расскажу им? Продолжайте, дитя мое!

– Тогда мне конец, – упавшим голосом проговорила Эсме.

– В самом деле? – Он скептически вскинул бровь.

– Тетя Мириам сегодня заявила, что еще один фокус с моей стороны – и она отдаст меня замуж за одного торговца, которого я терпеть не могу. Если я за него выйду, то буду несчастна всю оставшуюся жизнь!